Газета Спорт-Экспресс № 43 (4323) от 27 февраля 2007 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 2

ЗИМА 1957-го

Странно и даже отчасти страшно нам, заставшим ту зиму, осознавать, что с тех пор прошло ровно 50 лет. Полвека. А уж внутри той зимы маркировать воспоминания можно, как угодно: хочешь - "Хоккей-57", хочешь - "Москва-57". На самом деле - без разницы.

Хотя тогда мне казалось, что новая для страны игра придавала новизны и древней нашей столице, впервые принимавшей у себя мировой чемпионат по хоккею с шайбой.

В 1957-м заканчивалась моя школьная юность. А в первый класс я пошел как раз в тот момент, когда новый хоккей у нас еще только-только начинался. Точнее - вступал во второй свой сезон. И звался по инерции "канадским". Или по-дворовому - "канадой". "Канадами" назывались и коньки для иностранной игры.

Потом "иномарку" потихоньку начали называть сугубо по-нашему - "хоккеем с шайбой", и уже в самом этом присутствовал какой-то особый смысл, мне - первокласснику - неведомый. И, возможно, вряд ли что-нибудь прояснилось бы к выпускному классу, если бы не "оттепель" - словечко, подразумевавшее перемены. И перемены, следовало понимать, к лучшему.

Дворец спорта, открывшийся в 56-м на территории стадиона в Лужниках, относили к новостройкам хрущевской поры, как и Черемушки, допустим. Но теперь и не понять, что дворец этот был настоящим прорывом в будущее: благодаря ему завезенный к нам из-за океана вид спорта, вошедший у нас в моду и славу, уходил под крышу, становился на искусственный лед. И в этом, представьте, тоже виделось вторжение политической "оттепели" - которая, получалось, удлиняла хоккейный сезон.

Курс на то, чтобы Москва, именовавшаяся в популярной песне на патефонной пластинке "столицей мира", превращалась одновременно и в столицу международного спорта, взят был еще при Сталине. Москва за послевоенные сезоны успела провести мировые чемпионаты по шахматам, волейболу и скоростному бегу на коньках, европейское первенство по баскетболу.

На лето 1957-го намечалось грандиозное и - без дураков - небывалое по нормам столько лет закрытого советского общества событие. Всемирный фестиваль молодежи и студентов. И в зимнем чемпионате мира по хоккею невольно чувствовалась первая, черновая примерка к предполагаемому формату действительно всемирного представительства.

Но, как назло, в Москву той зимой не приехали ни канадцы, ни американцы. Пришлось звать японцев, никак не претендовавших на подобный уровень и пропустивших от сборной СССР чуть не два десятка шайб, а от чехословаков аж двадцать пять. Тем не менее газеты наши, в упор не замечавшие усеченного характера первенства, которое скорее тянуло лишь на европейское, не сильно кривили душой. Команды Чехословакии и Швеции не переставали быть для сборной СССР, узнавшей и вкус мирового чемпионства, и олимпийскую победу, самыми серьезными соперниками. Что и подтвердилось зимой-57, в такие же, как сейчас, дни...

Всеволод Бобров стал героем мирового чемпионата-54. И в известной степени оставался лидером на Белой олимпиаде в 1956-м. Возможно, в решающем матче московского чемпионата он и совершил бы свое последнее чудо. Но травма (последняя травма!) в ничейном матче со сборной Чехословакии прервала его великую карьеру. И вот вам символ: расставание с Всеволодом Михайловичем произошло не где-нибудь, а напротив Восточной трибуны динамовского стадиона, с которым в хоккейном качестве мы в тот день тоже прощались. Последующие страницы сочинялись уже на искусственном льду в Лужниках. А о "Динамо" остались лишь воспоминания. Закроешь глаза - и вот она, навсегда ушедшая обстановка энергического перетаптывания на замерзших скамейках под зимним городским небом, среди сугробов высотой с двухэтажный дом, нестерпимо белых от вонзившихся в них узких лезвий прожекторов.

Финал мирового чемпионата - со Швецией - решили сыграть на большой лужниковской арене (сделали это по той причине, что рвущаяся на хоккей публика в новопростроенный дворец не вмещалась), установив в центре коробку со льдом.

Победа, которая разрешила бы все недоумения после досадной ничьей на "Динамо", близка была после четвертой шайбы - хорошо помню, когда после броска динамовца Бориса Петелина она пересекала линию ворот. 4:2 - чего же более? Но помню до сих пор и фамилию шведа, отыгравшего четвертый гол, - Мееття. И сборная СССР на своем домашнем чемпионате смогла взять лишь серебро.

И ведь главное - играли уже в сборной и Локтев, и Александров. Но Альметов, с детства мечтавший стать таким же, как Бобров, к старшим партнерам еще не присоединился. Все только предстояло.

После поражения в Москве сборную вместо Аркадия Чернышева возглавил Анатолий Тарасов. Но победы ждать пришлось еще целых пять лет. И приведут к ней команду они с Чернышевым вместе.

Александр НИЛИН