Газета Спорт-Экспресс № 20 (4600) от 30 января 2008 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

ПРОФЕССОР ГУЩИН УВЕРЕН, ЧТО ЮЖНЫЙ МОГ БЫ ПОЛЕТЕТЬ В КОСМОС

Спортивные психологи - словно бойцы невидимого фронта. Чтобы перечислить знаменитых представителей этой профессии, хватит пальцев одной руки, поэтому имя нашего сегодняшнего героя, скорее всего, вам мало что говорит. При этом в своей области Вадим Гущин, с которым меня познакомил Борис Собкин, тренер свежеиспеченного четвертьфиналиста Открытого чемпионата Австралии Михаила Южного, - личность достаточно известная. Доктор медицинских наук, профессор кафедры систем жизнеобеспечения МАИ. И ведущий научный сотрудник одного из отделов Института медико-биологических проблем Российской академии наук, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники 2001 года. В постановлении о присуждении премии говорилось буквально следующее: "За разработку и практическую реализацию методологии проведения наземных международных экспериментов с изоляцией для совершенствования медико-биологического обеспечения длительных космических полетов".

КОСМОНАВТЫ, ФУТБОЛИСТЫ, ТЕННИСИСТЫ

-Космос и теннис. Какая связь, Вадим Игоревич?

- Наверное, начать надо с того, что наш институт более 20 лет занимается изучением и медицинским обеспечением жизнедеятельности человека в экстремальных условиях. Основное направление нашей работы - космос. В Центре управления полетами постоянно находится группа медиков и психологов, которые всегда готовы оказать помощь тем, кто на орбите. Также мы работаем, к примеру, с участниками антарктических экспедиций, а в 80-е годы помогали в отборе и подготовке участников первой советской экспедиции в Гималаи. Именно у нас проходили обследование Эдуард Мысловский и Владимир Балыбердин.

Вопросы, связанные с экстремальными условиями в профессиональном спорте, тоже входят в сферу нашей деятельности. Один из моих учителей, Михаил Новиков, в 70-х годах был среди первых психологов, кто стал работать со спортсменами, в частности - с Анатолием Карповым, футбольной командой ЦСКА, советской сборной по академической гребле времен ее расцвета.

Что же касается конкретно моей судьбы, то в ней большую роль сыграл Борис Собкин. Мы познакомились достаточно случайно и как-то сразу прониклись друг к другу симпатией. Я честно сказал Собкину, что специальными знаниями владею недостаточно и поначалу буду учиться. А он оказался провидцем, ответив, что, мол, у меня все получится и я потом буду его вспоминать.

-Чем именно работа с космонавтами помогает вам в работе с теннисистами? Ведь в одном случае речь идет об экипаже, а в другом - об отдельных людях, которые порой по складу характера являются ярко выраженными эгоистами?

- Согласен, есть групповое поведение, а есть - индивидуальное. Однако здоровый человек в экстремальных ситуациях ведет себя практически одинаково - независимо от того, ведет ли он автомобиль на высокой скорости, карабкается в гору или выходит в открытый космос. Типовые стили поведения каждый раз зависят от конкретной человеческой личности.

Если же говорить о технологии нашей работы, то, поскольку медики очень редко попадают в космические экипажи, в нашем институте накоплен огромный опыт оказания дистанционной помощи, когда между врачом и космонавтом тысячи километров. По аналогии мы консультируем спортсменов, когда те находятся на соревнованиях.

Утечки информации или какие-то манипуляции с подопечным в нашем деле недопустимы. Космонавты ведь сами перед полетом выбирают себе психолога и уже на орбите могут отказаться от применения его методов. Поэтому вопрос доверия в данном случае стоит на первом месте. Да, в психотерапии, прежде всего в клинической, существуют методы, привязывающие пациента к врачу. Однако пользоваться ими в работе со здоровыми людьми, тем более с людьми, работающими на таком высоком уровне, этически недопустимо.

-Кроме теннисистов вы можете назвать имена спортсменов, с которыми работали?

- Действующих спортсменов - извините, нет. А из тех, кто завершил карьеру, могу упомянуть конькобежку Варвару Барышеву, с которой у нас сохранились добрые отношения. Надеюсь, что в ее бронзовой медали в Турине-2006 есть мой небольшой вклад.

"ОНИ СТОЯТ, А Я ИДУ"

-Давайте немного поговорим о Южном. Как вы можете охарактеризовать его?

- Хочу сказать о трех чертах его характера. Во-первых, патриотизм, который заложил в Михаиле его покойный отец Михаил Зиновьевич, офицер. Неудивительно, что Южный - самый что ни на есть командный игрок. Его воля и самоотверженность не раз творили чудеса, достаточно вспомнить прошлогодний пятисетовый поединок с Ришаром Гаске в четвертьфинале Кубка Дэвиса, когда Михаил, несмотря на судороги, принес команде ключевое очко. Полтора часа терпеть боль, и при этом играть... На такое вряд ли кто-то еще способен. Причем Михаил делал это не для своего личного самоутверждения, а для команды.

Вторую черту характера Южного - постоянное стремление к совершенствованию, - мне кажется, воспитал Собкин. Дело в том, что талант, который многие спортсмены получают от природы в готовом виде, часто оказывает губительное воздействие. В том же теннисе этому можно найти немало примеров. У Михаила же все наоборот. Когда мы познакомились, ему было 14 лет, и я задал вопрос, который вообще очень часто задаю детям: "Почему ты говоришь, что сумеешь стать первой ракеткой мира?" И он сказал замечательную вещь, которую я ему до сих пор напоминаю: "Они стоят, а я иду".

В данном случае не суть важно, что Южный не первый и не второй в мире. Принципиально другое: с каждым годом его теннис становится все интереснее и разнообразнее. Причем дело тут не только в труде, а в творческом отношении к тренировкам. Не случайно, когда несколько лет назад на "Русском кубке" Собкину вручали приз лучшего тренера и Южного попросили охарактеризовать своего учителя, он сказал, что Борис Львович каждый год что-то придумывает новое. Миша - благодарный ученик. Это не значит, что он всегда, отдав честь, выполняет любое задание. Южный нередко спорит, и со мною, кстати, тоже. Но если он соглашается с заданием, то выполняет его с полной самоотдачей.

Наконец, третье качество Михаила - это человеческая надежность. Его ни в коем случае нельзя назвать доверчивым человеком, но если он кому-то доверяет, то полностью. У него стабильные отношения с людьми, он умеет дружить.

-Южный мог бы стать хорошим космонавтом?

- Уверен в этом. Миша способен на высочайшем уровне реализовывать идеи, которые ему подсказывают. Он умеет работать в команде, оставаясь при этом яркой личностью. Кроме того, он никогда не останавливается на достигнутом. В этом плане я могу сравнить Южного с нашим знаменитым космонавтом Сергеем Крикалевым, который летал в космос неоднократно и с каждым разом становился только профессиональнее и мудрее.

КАРЬЕРА ФЕДЕРЕРА НЕ БУДЕТ ДОЛГОЙ

-Много спортсменов с таким же складом характера, как у Южного?

- В других видах спорта я могу назвать не одну фамилию людей, сделавших себя: это гандбольный вратарь Лавров, баскетболист Панов, конькобежка Журова. А в мужском теннисе таких я сейчас не вижу. Ну, разве что немец Филипп Кольшрайбер представляется мне игроком примерно с такой же психологией и манерой игры. У него ведь тоже нет выдающихся физических данных, но Михаилу с ним трудно играть. Почему? Потому что оба используют одинаковые козыри - умную стратегию, обязательно адаптированную к противнику, волю, риск и умение бороться до конца.

Филипп это доказал, обыграв Давыденко в Москве в прошлогоднем полуфинале Кубка Дэвиса. Это была победа именно на характере. Ведь все было против немца: чужой корт, зрители, упорный соперник, стоящий в рейтинге гораздо выше. Но Кольшрайбер выиграл - пусть и заплатив за это такую высокую цену, что через день ничего не смог поделать с Игорем Андреевым. Но то, что Кольшрайбер способен мобилизовать свои силы, найти в негативе позитив и играть, исходя из каких-то стратегических позиций, а не на здоровье и мощи, как тот же Надаль, - очевидно.

-Кстати, почему, на ваш взгляд, Южный, как правило, удачно играет против Надаля?

- Они с Собкиным нашли правильную модель игры против испанца. Надаль ведь на любом покрытии ничего нового никогда не показывает. Он может чуть быстрее бегать или чуть медленнее, но, по сути, делает одно и то же. Да, конечно, красиво, когда мяч летит в угол через коридор. Но если нейтрализовать сильные стороны Надаля, то ему просто нечем будет выигрывать. Как игрок он не развивается.

Это тот самый случай, когда человеку все было дано сразу, а куда дальше двигаться - не видно. С точки зрения роста личности это, считаю, плохо. Потому что, когда спортсмен постоянно находит источник для работы, он и в последующей жизни будет добиваться успеха. Сколько мы видели великих спортсменов, в жизни которых после яркой спортивной карьеры следовал провал! Это же чудовищно.

-Если уж мы коснулись Надаля, то давайте скажем пару слов и о Роджере Федерере.

- Федерер - игрок, который заставляет меня гордиться своей профессией. Не будь того замечательного психолога, который из невротического мальчика сделал человека, способного держать себя в руках, мы бы этого великого теннисиста никогда не увидели. Те, кто мог наблюдать Федерера на юношеских и юниорских турнирах, знают, о чем я говорю. Да, у него идеальные для тенниса физические данные. Но они бы никогда не сработали, если бы психолог не помог Роджеру выковать свой характер.

При этом манера игры Федерера такова, что он побеждает в тех случаях, когда заведомо сильнее соперника. Если же соперник, как тот же Надаль или Гильермо Каньяс, ставит против него "стенку", психика Роджера не выдерживает монотонной борьбы. Он просто не знает, что делать. Теннис Федерера предполагает постоянный риск, позволяющий выигрывать, но когда пробить противника не удается, другой стратегии поведения у него нет. Отсюда поражение от Налбандяна в финале Masters Cup-2006 в Шанхае и другие неудачи.

Ситуации, в которых Роджер неожиданно ломается во время матчей, известны. Другой вопрос, что он делает все, чтобы их не возникало. За пределами корта его подруга, другие люди тоже стараются избавлять Федерера от любых внештатных ситуаций, и это позволяет ему себя сохранять. Но слезы швейцарца после побед показывают, какой чудовищной ценой он держит себя в руках.

Когда Федерер перестанет делать это, то играть не сможет вообще, поэтому речи о длинной теннисной карьере а-ля Лендл или Агасси в данном случае не идет.

ПОЧЕМУ ВЫИГРАЛ ТСОНГА

-Психологические ресурсы разных теннисистов сильно отличаются?

- Игроки типа Надаля, так называемые автоответчики, практически не тратят психологическую энергию. Просто они на один раз больше противника возвращают мяч на другую половину корта. Игрокам-творцам, тому же Федереру или Южному, победы обходятся куда дороже. Но если Роджер может позволить себе сократить нервные затраты, играя только главные турниры, то для прорывающегося наверх Миши это пока нереально.

Почему он проиграл Тсонга? На турнире в Ченнае и на Australian Open Михаил выиграл 9 матчей подряд, в том числе у Давыденко. А ведь все, кто побеждает Николая, когда тот настроен играть, тратят огромное количество нервной энергии. Даже у Надаля порой бывают ошибки, у Давыденко же их практически нет - его соперник словно по минному полю ходит. А перед этим у Михаила был еще матч с Иво Карловичем, в котором тоже нельзя было ошибаться, и Южный за счет колоссальной концентрации сумел продемонстрировать прием на высшем уровне. Будь у Михаила пусть и более рейтинговые противники, но игровики, с которыми не нужно было бы себя так контролировать, сдерживать, играя правильно, строго по схеме, - ему было бы проще играть с Тсонга.

-То есть поражение Южного от француза объясняется только тем, что он устал психологически?

- Есть и еще несколько моментов. Возможно, я бы рекомендовал как-то перестроить режим дня, исходя из того, что матч проходил поздно вечером. Да, теннисисты, как и все мы, воспроизводят те модели поведения, которые приносят им успех. Например, у многих из нас в институте был счастливый костюм для экзаменов. Однако в данном случае Михаилу, скорее всего, стоило провести тот день несколько иначе по сравнению с остальными днями турнира. Была и еще одна предпосылка, сыгравшая против Южного. Почему Федерер просит, чтобы его матчи всегда ставили на один и тот же корт? Потому что в этом случае у него быстрее закрепляются дополнительные пространственные ориентиры при ударах, что повышает их точность. Михаил же вышел на Центральный корт впервые - в отличие от Тсонга, который в первом круге победил там Энди Маррэя. Этим во многом и объясняются те микроскопические неточности, которые допускал Южный в первом и третьем сетах.

-И как действовать игроку в подобной ситуации?

- Так же, как и любому человеку, попадающему в новую среду. Как ни готовь космонавта в бассейне, где создается модель невесомости, но на орбите у него все равно происходит острый период адаптации. Но потом этот период завершается - и космонавт начинает эффективно проявлять себя.

У того же Федерера иногда возникает так называемая проблема первых кругов потому, что он тратит силы и время на адаптацию, привыкает к новому стадиону. Поверьте, для теннисиста имеет значение даже то, откуда он во время игры слышит голос своего тренера.

-Как думаете - следующий матч Южного с Тсонга пройдет по-другому?

- Практически не сомневаюсь в этом. У нас ведь было недостаточно информации о Тсонга. Оказывается, это очень упорядоченный, организованный человек, который играет четко по схеме, жесткой модели. Эти данные тоже можно было как-то использовать, а мы, наоборот, исходили из того, что Жо-Вилфрид, подобно большинству французских игроков, - темпераментная и спонтанная личность с горячей кровью. Ничего подобного, он играл четко по плану. Неправильная оценка психотипа Тсонга - моя ошибка.

-Как часто вы общаетесь с Южным?

- Когда он на неделю приезжает в Москву, мы как минимум один раз видимся. А во время турниров в основном переписываемся по электронной почте и обмениваемся SMS-сообщениями. Разговаривать по телефону не всегда обязательно, причем значимость таких разговоров тем больше, чем реже мы это делаем. А все мои электронные письма у Миши на компьютере хранятся в отдельной папке, чем я горжусь. При этом копия каждого письма обязательно попадает к Собкину, чтобы они вместе могли выбрать то, что их устраивает. Я ведь только рекомендую, а конечное решение всегда остается за спортсменом и тренером.

-Ситуация, при которой к вашей работе подключается тренер, - нормальная?

- Конечно. Мы же делаем одно дело - пытаемся помочь спортсмену. Другой вопрос, что правильное выстраивание отношений в команде теннисиста - особая тонкость. На эту тему, кстати, на одном конгрессе делал доклад бывший психолог Ким Клийстерс. Он говорил и о том, что нельзя допускать, чтобы менеджер, массажист, тренер, психолог или родители начинали заниматься перетягиванием одеяла на себя. Впрочем, в команде Южного подобных вещей никогда не было.

-Вы замечаете, в какие моменты Южный использует ваши рекомендации прямо на корте?

- Разумеется, мы же вместе подбирали с ним определенные практические упражнения. Точно так же я порой замечаю, как используют рекомендации моих коллег другие игроки. Например, Мари Пьерс на корте психотренинг делала, это было видно невооруженным глазом! То же самое могу сказать о многих легкоатлетах, выходящих в сектор или на беговую дорожку.

-В России теннисная психология как-то развивается?

- Недавно было подготовлено методическое руководство для спортивных психологов. А в декабре прошлого года был сдан вузовский учебник для будущих теннисных тренеров, написанный группой авторов под руководством профессора Скородумовой. Есть там и раздел, посвященный психологии. Я уже не говорю об уникальном опыте Шамиля Тарпищева - если его набор психологических приемов систематизировать, можно издать отдельную книгу. Это настоящий кладезь вариантов работы с различными людьми в разнообразных условиях.

ПСИХОЛОГ И ПСИХИАТР - РАЗНЫЕ ПРОФЕССИИ

-Почему наши спортсмены часто говорят, что психолог им не нужен, и насколько искренне они это утверждают?

- Думаю, что достаточно искренне. А вот почему... Существует несколько причин. Во-первых, в той же Америке наличие психоаналитика у человека не говорит о том, что у него, грубо выражаясь, не все дома. У нас же между словами "психолог" и "психиатр" ставится знак равенства, а ведь это - разные профессии. Во-вторых, Россия - страна двойной или тройной рефлексии. У нас все привыкли думать о том, что о них думает другой, копаться в собственной и чужой душе. Достаточно почитать русскую литературу. Отсюда - вопрос: зачем к кому-то обращаться, если я и сам все умею? В-третьих, встречаясь со многими тренерами и слушая их, я пришел к твердому убеждению: они, а тем более спортсмены, не знают, чего требовать от психолога. Сложилось мнение, что психолог - это непременно Кашпировский из телевизора, который говорит: "Спать!" - и все дружно спят.

-То есть гипноз в вашей работе не применяется?

- На Западе психология - это набор определенных методов и приемов. Гипноз там используется только в исключительных случаях. Возвращаясь к космонавтам: не может сильная личность с развитой индивидуальностью позволять кому-то себя гипнотизировать. Это просто противоречит здравому смыслу. Возможно, я разочарую широкую аудиторию, но психолог - не чародей и не маг. И не рентген, который сразу видит, что у вас внутри происходит, и знает ответ на любой вопрос. К психологу нужно приходить не из любопытства и интереса, а с конкретными проблемами.

Спортсмен вправе требовать от психолога полноценного сна, уменьшения или оптимизации чувства тревоги, страха или беспокойства. Психолог может поработать с вами над ошибками, совершаемыми в типовых ситуациях. К примеру, найти ту модель поведения, которая позволит вам не проигрывать каждый раз, когда вы берете первый сет со счетом 6:1.

Мы реально способны помочь, когда спортсмен после тяжелой травмы задается вопросом целесообразности дальнейшего продолжения карьеры или начинает беречься. Можем решить проблемы мотивации и взаимоотношений в коллективе. Но в одночасье превратить неуравновешенного человека в полностью уверенного в себе - несерьезно. Для этого нужно искать магов или целителей.

-Почему у многих спортсменов и тренеров отсутствует доверие к представителям вашей профессии?

- Как я уже сказал, очень часто они ставят перед психологами неправильные задачи, с которыми те не справляются. Но порой я могу понять гнев и возмущение спортсменов. Например, проведя тестирование, психолог не имеет права публиковать полученную информацию в прессе, да еще к тому же с указанием фамилии. Клиенту же он должен предоставлять не просто отчет о проделанной работе, но и конкретные рекомендации. А то порою тренеру приходится изучать текст, пестрящий странными словами, и пытаться понять, кто в его команде является шизоидом.

О СЛАБАКАХ И СИЛЬНЫХ ДУХОМ

-Хороший тренер обязательно должен быть хорошим психологом?

- Пусть на меня сейчас дружно обидятся все тренеры мира, но я не считаю ни одного из них профессиональным психологом. Это два разных вида деятельности, с разными приемами и задачами. Да, тренер может использовать в своей работе психологические приемы. И порой это становится решающим фактором для достижения успеха. Но вы встречали в профессиональном спорте тренера и по совместительству массажиста? То-то и оно!

Высокие результаты требуют специализации. Тренер - прежде всего педагог, и давайте не смешивать это понятие с понятием психолога, который работает с душой, как массажист с телом. Повторяю, весь вопрос в том, что тренер должен ставить психологу специфические именно для его профессии задачи. Ведь не случайно, что к сборной Бразилии по футболу после долгого перерыва успех пришел именно на чемпионате мира 1994 года, когда мы вдруг увидели, что звезды-индивидуалисты вышли на поле, держась за руки. А знаете почему? Потому что в команде появилась женщина-психолог. Ну не зря же, наконец, французской сборной по фехтованию помогают те же специалисты, которые работают с участниками антарктических экспедиций!

-Всем ли спортсменам нужны психологи?

- Один известный спортивный психолог в интервью ВВС ответил на этот вопрос так. Середняку работать с психологом необязательно. Ему достаточно как следует тренироваться - и результаты придут. К психологу должны обращаться спортсмены, которые хотят найти дополнительные резервы, когда все другие исчерпаны. Когда ты уже с максимальной скоростью бегаешь и бьешь по мячу. А главное, когда осознаешь свои проблемы, потому что находишься уже на достаточно высоком уровне.

-Но, согласитесь, далеко не все спортсмены признаются в том, что работают с представителями вашей профессии. Почему?

- Причины могут быть разными. В том числе это и боязнь того, что в тебя начнут тыкать пальцем и называть слабаком. Но в том же самом интервью ВВС мой коллега сказал: тот, кто обращается за помощью, - не слабый, а умный человек, который понимает, что какими бы огромными ни казались его возможности, они в любом случае ограниченны. Помощи, как правило, просит сильный. А слабак, наоборот, пытается решить свои проблемы самостоятельно, убеждая себя в том, что он лучше всех.

-В России много психологов высокой квалификации?

- У нас сейчас специалистов в любой области мало. Это объективная проблема страны в целом, и когда мы, к примеру, приглашаем того же Хиддинка, то правильно делаем. Поскольку чуда он, может, и не совершит, но по крайней мере у него игроки мяч из аута начнут выбрасывать туда, куда надо, что в какой-то момент отразится на результате. Многие зарубежные тренеры, которые сейчас работают в России, передают нашим футболистам, волейболистам и баскетболистам те детали и нюансы, в том числе и психологические, которыми порой пренебрегают даже ведущие наши специалисты.

Много ли у нас спортивных психологов? Приведу такой пример. Четыре года назад на Олимпиаде в Афинах проводилось корпоративное собрание представителей нашей профессии. От России там не было никого, хотя, к примеру, мы точно знаем, что на тех Играх присутствовал Рудольф Загайнов.

-Обмен опытом в мировой спортивной психологии существует?

- Конечно. Существует международное общество, выходят специализированные журналы. На Западе, кстати, все давно обмениваются своими методами и приемами, которые, как правило, широко известны. Это только у нас вместе с человеком порой уходит и целое направление в работе.

ЗАГАЙНОВ ОШИБАЛСЯ. НО КТО НЕ ОШИБАЕТСЯ?

-Как вы оцените фигуру Загайнова?

- Не может быть плохим тот психолог, которому доверяли спортсмены высшего уровня. В то же время он может допускать ошибки и даже совершать поступки, достойные осуждения. Однако мы не вправе требовать от психолога, чтобы он был ангелом или Господом Богом.

-По вашему мнению, Загайнов не переступил этическую черту, публикуя дневники своих подопечных?

- Вероятно, переступил, однако не надо забывать, что с возрастом кроме мудрости у человека порой появляются дополнительные амбиции, любовь к славе. Вот мы в свое время смеялись над иконостасом Брежнева. Но что-то я практически не встречал людей, которые дожили бы до 70 лет и не хотели, чтобы их жизненный путь был оценен.

Работа психолога - секретная, тайная. Очень часто только ты знаешь, да и то не всегда, что помог. И порой жутко хочется, чтобы кто-то это оценил. Поэтому по-человечески я Загайнова очень хорошо понимаю. Но еще больше понимаю спортсменов, которые возмущались: какое право он имел это делать?

-Все это, вероятно, послужило серьезной антирекламой вашей профессии?

- Конечно. Но рекламировать свою работу, точно так же, как и давать оценку деятельности психолога, должны профессионалы. Попытки оценить деятельность любого специалиста по невидимым критериям - неэтичны. Для меня Загайнов - это человек, который работал с Карповым, Каспаровым, Ягудиным и который выигрывал с этими людьми. Даже одна такая победа говорит о высшем уровне специалиста, потому что самое трудное, что существует в нашей профессии, - это доверие.

Высококлассные элитные спортсмены, как и космонавты, - это особые личности. И если психолог смог убедить этих людей доверять ему и делать то, что он говорит, - значит, в своем профессионализме равен им. В конце концов, у нас не так много звезд в спортивной психологии. Это основоположники отечественной школы - Леонид Гиссен и Загайнов. Того же Новикова знают только те, кто работал с ним.

-Выходит, судьба у вас такая?

- Да, проклятие профессии. По-настоящему хорош тот психолог, который признает, что победил в первую очередь спортсмен, а сам он, проходя мимо, просто смог дать ему неплохой совет.

ЕвгенийФЕДЯКОВ