Газета Спорт-Экспресс № 106 (5279) от 18 мая 2010 года, интернет-версия - Полоса 1, Материал 2

ХОККЕЙ

ЧМ-2010

Вчера президент ФХР Владислав Третьяк заявил о том, что решение игроков сборной России объявить бойкот прессе после матча с Данией было неправильным и что команда прервет обет молчания.

ЗАБЫЛИ. ПРОЕХАЛИ. РАБОТАЕМ ДАЛЬШЕ

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

Вчерашний день начался для журналистов в Кельне с пресс-конференции Владислава Третьяка. Мероприятие проводилось во время тренировки российской сборной и было посвящено уже ставшему широко известным скандалу - бойкоту российскими хоккеистами своей же прессы, объявленному после того, как канал "Россия-2" накануне матча с Германией показал скандальный ролик с нарушающими спортивный режим игроками.

Третьяк старался как мог. Говорил, например, о том, что журналисты должны с уважением и пониманием относиться к игрокам, ведь они отложили все свои дела ради того, чтобы порадовать российских болельщиков и защитить честь страны. Получалось, прямо скажем, неубедительно. По глазам президента ФХР было видно, что он чувствует себя весьма некомфортно, отдуваясь за поступки, которые не имеют к нему самому ни малейшего отношения. К тому же пафосные слова по поводу отложенных дел и чести страны поневоле вынуждали назвать вещи своими именами. Сказать о том, что игроки и тренеры сборной, да и сам Третьяк, вполне вероятно, преследуют в Кельне весьма прозаическую цель - выиграть во что бы то ни стало и прежде всего ради самих себя. Чтобы хоть как-то сгладить то чувство позора, которое в феврале пережила вместе с российской сборной вся страна.

- Ну почему вы до такой степени агрессивно настроены? - спросил Третьяк меня после своего публичного выступления, когда я подошла к нему, еще стоявшему на трибуне. - К чему вообще продолжать говорить об этом скандале? Почему не написать о том, как сильна российская сборная, как замечательно она провела матч с Данией?

- С каких пор мы судим о силе российской сборной по матчу с Данией? - задала я встречный вопрос. Президент ФХР осекся и замолчал. Его, если честно, было жалко.

А в воскресенье было жалко тренеров. Игорь Захаркин сорвался на истерику прямо во время телевизионного интервью в микст-зоне. Потом, видимо, остыл, вернулся в микст-зону из раздевалки, принес журналистам извинения - и это был поступок, который заслуживал уважения.

Истерика Быкова была зафиксирована несколькими десятками диктофонов чуть позже - после пресс-конференции. Так не реагируют на вопросы, когда чувствуют свою правоту. Так ведут себя в одном-единственном случае: если ситуация выходит из-под контроля и ты бессилен что-либо изменить.

За сутки, прошедшие после объявления хоккеистами бойкота прессе, от представителей российского штаба мне не раз довелось услышать фразу: "Ты должна их понять как спортсменка".

Понять не получается. Именно как спортсменка я совершенно уверена: что бы ни происходило вокруг сборной в ходе чемпионата мира, на это вообще не надо обращать внимание. И уж тем более устраивать демарши. Хотя бы потому, что это отнимает массу энергии. Изматывает, опустошает, жжет нервы, убивает положительные эмоции. Именно это были обязаны объяснить игрокам тренеры. Причем не тогда, когда страсти достигли точки кипения, а сразу после того, как скандальный видеоролик появился в интернете. Неужели было трудно спрогнозировать, как может развиваться ситуация дальше?

По тренерам, как мне кажется, бойкот и ударил сильнее всего. Потому что сделал очевидным (и заставил говорить об этом вслух огромное количество людей), что обстановку в собственной сборной ни Быков, ни Захаркин не контролируют. О каком уважении к тренерам можно вести речь, если игроки даже не сочли нужным поставить их в известность о том, что команда решила пойти на столь агрессивную конфронтацию с прессой?

Захаркин, правда, с такой постановкой вопроса не согласился. Отвечая вчера на вопросы журналистов, он упирал на то, что влияние тренеров и их способность управлять командой должны определяться исключительно тем, что происходит на льду. Из уст человека, одной из любимых тем которого всегда было значение психологического климата в сборной, это утверждение звучало как минимум неубедительно. Ведь даже Максим Сушинский, который вчера разговаривал с журналистами, стоя в нескольких метрах от Захаркина, признал: обстановка в команде в связи с решением о бойкоте некомфортная. Эмоционально тяжелая. Давит. Неприятно об этом думать. Да и вообще хотелось бы думать на чемпионате мира совершенно о другом.

Весьма любопытно было наблюдать и за тем, что и как говорят по поводу случившегося облеченные руководящей властью лица. Быков отсылал журналистов за объяснениями к Третьяку и Захаркину, Третьяк - к Захаркину и Быкову, Захаркин - к Быкову и Третьяку. И как-то вдруг сразу бросилось в глаза, что все трое держатся демонстративно обособленно друг от друга.

Президент ФХР пообещал журналистам, что бойкот завершен, но прозвучало это весьма неуверенно. К этому добавились слова Сушинского о том, что команда решила разговаривать с прессой выборочно. То есть с теми, с кем считает нужным. По своему, разумеется, усмотрению.

Другими словами, история не закончена.

Можно ли было повлиять на ситуацию более кардинально? Мне кажется, что да. Просто для этого нужно было действовать совершенно иначе. Выпустить к представителям прессы не Третьяка и не Быкова с Захаркиным. А Илью Ковальчука. На несколько минут. Чтобы именно он, как капитан сборной, сказал журналистам (ничуть не провинившимся перед сборной, заметьте) что-то вроде: что случилось - случилось. В конце концов, в спорте бывает всякое. Забыли. Проехали. Работаем дальше. Ведь всем нам на самом деле нужно одно - победа.

И никто, уверена, не чувствовал бы себя униженным. И забыли бы тут же. И проехали бы. Потому что на самом деле очень хочется - забыть...

Кельн