Газета Спорт-Экспресс № 132 (5900) от 19 июня 2012 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

ФУТБОЛ

EURO -2012

Специальный корреспондент "СЭ" побывал в нацистском концентрационном лагере "Гросс-Розен", где теперь создан мемориальный комплекс.

ФУТБОЛ В РОБАХ

Александр БОБРОВ

из Рогозницы

Честно говоря, прежде я знал об этом лагере, но без подробностей. Оказалось, у него была своя страшная - и в то же время удивительная - история.

Рабочий лагерь "Гросс-Розен" был создан в Силезии в 1940-м - как отделение куда более известного концентрационного лагеря "Заксенхаузен". Заключенные работали в гранитных каменоломнях.

В мае 1941-го "Гросс-Розен" получил статус самостоятельного концентрационного лагеря. Считается, что через него за несколько лет прошли свыше 120 тысяч человек из более чем 20 стран. Работу заключенных использовали 209 предприятий и фирм - в их числе "Сименс", "Блаупункт", "Телефункен", "Фарбен"...

Я ходил по лагерю, смотрел документы в местном музее. Перед глазами проплывали десятки, сотни имен. Григорий Гаркуша, Тимофей Абросимов, Иван Писарев, Иван Тарасенко, Николай Шаповалов, Александр Еременко, Ольга Юркова, Абдула Абдулаев, Станислав Павелец, Марсель Полэ, Морис Ошен, Ян Пшевроцки, Тулио Марки, Антонио Провенцано, Джованни Бонетти... Русские, украинцы, белорусы, татары, поляки, евреи, французы, немцы, итальянцы, бельгийцы, англичане...

Оказалось, в "Гросс-Розене" содержали антинацистских активистов из оккупированных Германией стран, схваченных согласно директиве Гитлера "Ночь и туман". А, к примеру, в октябре 1941-го сюда доставили и расстреляли три тысячи советских военнопленных.

Но при этом (невероятно!) здесь было разрешено играть в футбол - соответствующий приказ в середине 1943-го выпустил начальник лагеря. О матчах, которые проходили в "Гросс-Розене", теперь рассказывает необычная выставка. Называется она "Герои в тюремных робах".

На стендах - воспоминания тех, кто выжил. Вот некоторые фрагменты.

"Играть было вовсе не легко, поскольку все мы были ужасно уставшими, и у нас просто не было сил. Нам помогали товарищи, которые выполняли в лагере обязанности управленческого и обслуживающего персонала... Помощью было и разрешение раз в месяц получать специальный продовольственный набор..."

"С одной стороны - одиннадцать откормленных, обутых в кожаные бутсы, безнравственных бандитов; а с другой - одиннадцать худых венгров в обуви на деревянной подошве... Венгры бились мужественно. Их пинали, бросали наземь, но они поднимались, своим мастерством отвечая на грубость и хамство... И покидали игровое поле после окончания проигранного матча побитые и с синяками".

"На поле выбежали две команды. Заключенные в тюремной робе. Эсэсовцы в белых майках и зеленых галифе от обычной военной формы... На поле разгорелась ожесточенная война... В этих соревнованиях для заключенных скрывалось нечто значительно более важное... Возможность насладиться эфемерной местью, почувствовать вкус обманчивого триумфа".

"Эти соревнования таили в себе угрозу и имели "двойное дно"... Гол в ворота ВV-эров (уголовников. - Прим. А.Б.) являл собой смертельную опасность... Особенно опасными были матчи национальных сборных с командой эсэсовцев и охранников...".

"Игра в футбол в условиях, в которых мы находились, была неестественным явлением и казалась профанацией - ведь нас окружали мучения и смерть".

"Игры проходили очень эмоционально... Даже "мусульмане" (крайне истощенные узники. - Прим. А.Б.) прекращали поиски еды и выходили на два часа из апатии. Реакция на пасы и голы была такая же, как где-нибудь на стадионе "Краковии" или "Вислы". Громкие крики летели высоко в небо".

"После завершенного матча мы вместе с немецкой командой пошли в баню. Затем вернулись в бараки. Вечерний отдых был жестоко нарушен организованным нападением группы эсэсовцев. Они начали с ожесточением бить палками всех находившихся там заключенных... Таков был ответ за выигранный Польшей матч. Наши мучители этого даже не скрывали".

Воспоминания, воспоминания... Вот расстановка одной из футбольных команд лагеря. В воротах Жорка (русский), далее - Рышард Хибнер, Мариан Гадай, Мирецки, Тарковски (у обоих имена отсутствуют), Мечислав Гадай (все - Польша), Алекс (русский), снова поляки Владислав Гадай, Веслав Будзик, Ян Ленарчик и Збигнев Мирецки. Кто выжил из польских игроков? Кто были эти русские, Жорка и Алекс? Как сложилась их судьба?

Ботинки, рисунки, фотографии. "Буквально перед вами уехала дочка вот этого лагерного футболиста, - добродушный поляк, выступивший в роли гида, показал мне на стенд с фотографией Збигнева Збышевски (лагерный номер 40328). Ниже - пояснение: "До войны занимался футболом. Участник движения сопротивления. Арестован. Приговорен к смертной казни. Приговор в исполнение не приведен. Направлен в "Гросс-Розен". Входил в состав польской футбольной команды".

Збигневу повезло - в феврале 1945 года его, как и других заключенных "Гросс-Розена", освободили советские солдаты. Недавно ветеран скончался. Дочь, узнав про выставку, сразу приехала в Рогозницу.

Вот рукописная афиша матча сборных Польши и Италии. Поляки подписали Женевскую конвенцию, и их офицеры и солдаты могли рассчитывать на иное, чем к советским военнопленным, отношение. Об этом другая выставка "Гросс-Розена" - "Спортивная жизнь польских военных в немецкой неволе". Легкая атлетика, волейбол, футбол, шахматы. Награды, дипломы, таблицы.

Но тем, кто был переведен из "Гросс-Розена" на строительство подземных комплексов в Совьи горы, было уже не до спорта. Они не переставая вгрызались в породу. Прорубили десятки, если не сотни километров в рамках проекта Riese ("Великан"). Для чего это строили, кому предстояло тут жить и работать, неизвестно. По одной версии, создавались условия для перевода в Силезию заводских мощностей - для производства новых видов вооружений, которые немцы разработали к концу войны. По другой - тут собиралась укрыться верхушка нацистской Германии.

Комплекс "Жечка". Объем обнаруженных тоннелей - 14 тысяч кубических метров. Комплекс "Осувка" покрупнее - 30 тысяч кубов. Странно, но немцы оставили подземные комплексы без боя. Ушли, едва успев опередить наши войска. Заключенных не расстреливали, все оборудование (только все ли?) бросили.

Температура внутри - не больше 10 градусов. А снаружи - жарко и безмятежно. Как и в районе концлагеря, поют птицы, гудят пчелы, на ветру качаются верхушки берез. Сколько же здесь народу полегло от невыносимого труда и тяжелейших условий жизни?

В память об умерших - два креста, православный и католический. Я поклонился - от имени всех читателей "СЭ"...