Газета Спорт-Экспресс № 13 (6957) от 25 января 2016 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1
ФУТБОЛ
ЛЕТОПИСЬ Акселя ВАРТАНЯНА. 1970 год. ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ, НА ТО И НАПОРОЛИСЬ
Сегодня расскажем о преждевременном прекращении выступления сборной СССР на мировом первенстве и дадим ему оценку. Сам не потяну, а очевидцев - непосредственных участников, специалистов и обозревателей, советских и одного иностранного, выразившего мнение большинства зарубежных коллег, привлеку. Послушаю их с большим интересом и вниманием. Вместе с вами. Но обо всем по порядку.
“ПРОБЕЙ В “ДЕВЯТКУ”, ПАРКУША!”
Распределение мест в первой группе зависело от исхода встречи Мексика - Бельгия. С большим трудом и не без помощи судьи, наградившего хозяев весьма сомнительным пенальти, победили мексиканцы (1:0) и сравнялись с советской сборной по набранным очкам (по пять) и разнице мячей (+5). В очной встрече, напомним, была ничья - 0:0. В перекрестной группе первая - Италия, за ней - Уругвай. По условиям соревнований победитель нашей группы встречался в четвертьфинале с Уругваем в Мехико, на стадионе “Ацтека”, вторая команда - с итальянцами в Толуке. При равенстве показателей пары должен был определить жребий.
Процедура жеребьевки проходила во временной резиденции ФИФА - в отеле “Мария Исабель”, в салоне “Империал”. Журналистам вход туда был заказан, и они, теснимые солидной толпой любопытствующих, заполонили подступы к отелю, затруднив дорогу к месту священнодействия его участникам: президенту ФИФА Стэнли Роузу, представителям заинтересованных сторон (по два делегата от каждой) и капитанам команд. Делегации возглавляли Валентин Гранаткин и Гильермо Канедо. Советского капитана Альберта Шестернева заменил Валерий Поркуян, футболист с устойчивой репутацией везунчика. Ребята, не сомневаясь в успешном исходе предприятия, весело его напутствовали: “Пробей в “девятку”, Паркуша!”
На что рассчитывали? Оптимальный вариант для обоих претендентов - получить статус победителя группы. Преимущества очевидны: первое место позволяло остаться в столице и принять на стадионе “Ацтека” одну из слабейших, по мнению обозревателей, на турнире сборных - уругвайскую. Наши товарищи все еще находились под гипнозом прошлых побед, весьма убедительных: до того сборная СССР пять раз встречалась с Уругваем и била его везде - в Москве, в Монтевидео, в чилийской Арике на ЧМ-1962 - с общим счетом 13:3. С итальянцами мы тоже в плюсах, но не столь впечатляющих: +2=2-1, 4-2.
Мексиканцы, помимо всего прочего, интерес имели материальный - стадион “Ацтека” едва ли не вчетверо вместительнее (стало быть, прибыльнее) арены клуба “Депортиво” в Толуке.
Пожелав счастливого пути Поркуяну, команда отправилась в горы, километрах в 30 от Мехико, и активно отдохнула. Накануне футболисты провели “потогонную” (можно было и не закавычивать) тренировку в самое пекло, в 12 часов дня. На всякий случай. Достанется Мехико - играть придется в полдень.
УРУГВАЙ ЗАКАЗЫВАЛИ? ПОЛУЧИТЕ
Журналисты описывали жеребьевку с чужих слов, и потому их репортажи изобиловали нестыковками и расхождениями - в целом и в деталях. Одни утверждали, что жребий тянули из сомбреро, другие уверяли - из похожего на кубок сосуда… Достойный доверия источник - Лев Филатов - получил информацию из первых рук, от непосредственного свидетеля, Андрея Старостина, находившегося в святая святых.
Вот как это было. Роуз опустил визитные карточки Валентина Гранаткина и Гильермо Канедо в ресторанное ведерко для охлаждения шампанского, накрыл салфеткой, встряхнул и предложил советскому гостю извлечь одну визитку. Валентин Александрович, испытывая сильное волнение, отказался. Оробел и Канедо. Пришлось несложную процедуру выполнить президенту. Роуз достал карточку Гранаткина. Это значило, что право тянуть жребий получил наш футболист. Сэр Стэнли вновь погрузил в чрево сосуда две бумажки с номерами “1” и “2”. Поркуян, оправдав безупречную свою репутацию, извлек, кто бы сомневался, листочек с номером “1”.
Мы - первые. Посему играем с не раз битым нами Уругваем в обжитом Мехико, на ставшем родным стадионе “Ацтека”. Нет нужды ехать в высокогорную Толуку, привыкать к новому жилью, полю, климату… Мексиканцы огорчены. Не то слово - удручены, растеряны. Этот нехороший человек с непривычной, несуразной фамилией ограбил, лишил сборную и оргкомитет двух миллионов песо. Остряки-журналисты назвали Поркуяна самым дорогим футболистом чемпионата.
Хозяева обратились к советской делегации с просьбой уступить им “Ацтеку”. Получив решительный отказ, попытались разжалобить Роуза и его соратников. Результат тот же. Тогда предприняли еще одну попытку остаться в Мехико - предложили перенести игру с итальянцами на следующий день. На что представитель ФИФА заявил: “Ваш оргкомитет задолго до начала чемпионата избрал Толуку. Поздно. Ничего не изменим”.
“МЫ ДОЛЖНЫ ЗАДАВИТЬ ИХ ТЕМПОМ”
Вроде бы повезло - стадион привычный, соперник удобный. Внимательно следил за ним советский “разведчик” - Никита Симонян, засланный во вторую группу. Никита Павлович разложил игру уругвайцев на мельчайшие элементы - молекулы и атомы: техника - высочайшая, культура паса позволяет подолгу владеть мячом. Играют неторопливо, делают по 10-12, а то и больше, передач без особого продвижения: чаще пасы следуют поперек поля или назад. Жвачку жуют, резину тянут, дурочку валяют с одной целью - дождаться ошибки соперника: сунется, раскроется, нарвется на неприятность. При потере мяча вступают в жесткую борьбу, не брезгуя тактикой мелкого фола.
Поблагодарив коллегу, Качалин наметил план на игру: цель - победа, способ достижения - атака, средства - скоростные действия с широким маневром всех звеньев со своевременным подключением защитников. Тренер призвал мобилизовать морально-волевые качества, быть решительными в единоборствах: “Мы должны задавить их темпом и напором, сил у нас для этого достаточно”. Перед поездкой на стадион исполнили привычный, ставший традиционным ритуал: зачитали телеграммы, отправленные с шестой части Земли и бескрайнего, безразмерного космоса.
Вновь напомнили о себе внимательно следившие за ходом чемпионата космонавты:
“Дорогие товарищи!
Ваш хороший старт - лишь начало трудной трассы к футбольному Олимпу. Надеемся, ждем… Хотя в космосе болеть не положено - только для одной земной болезни у нас есть исключение: болеем за футбол, за вас. Побольше дерзания, выдержки, смелости. Желаем удачи.
Николаев, Севастьянов”.
Ценные указания с земной поверхности и из космического пространства получены. Дело за малым - выйти на поле, разорвать на мелкие части уругвайцев и отправить их туда, откуда пожаловали.
“ЗА ТАКИЕ МОМЕНТЫ ГОРЬКО РАСПЛАЧИВАЮТСЯ”
Начали бодро. Проход Еврюжихина завершился пасом на стоявшего в нескольких метрах от ворот Хмельницкого. Тому только проглотить конфетку осталось. Не сумел, однако, сделать привычное “глотательное” движение. Шла третья минута. Активное, пусть и не доведенное до ума начало обнадеживало - если так дальше пойдет, и моменты будут, и голы. Кто знал тогда, что такой шанс больше не представится. Роуз сказал сидящему рядом Гранаткину: “За такие моменты на мировом чемпионате горько расплачиваются”.
Уругвайцы, видимо, зная о печальном опыте контактов с советской сборной, нас побаивались, поначалу осторожничали. Поняв, что не так страшен черт, успокоились, пришли в себя. Где-то минуты с двадцатой инициативу прибрали к рукам, мяч - к ногам, и ну с ним возиться. Почему нет, коли соперник позволяет. Соперник, похоже, и сам больше о защите своих ворот, хоть никто ему серьезно не угрожал, заботился. Да и тренер, давая установку на атаку, почему-то пятерых оборонцев в состав включил. Квартет защитников действовал строго по игроку - персонально. А Шестернев взял в руки “метлу”, которой в 1966-м в Англии тщательно подчищал огрехи товарищей, - чистильщиком работал.
ХОТЕЛИ, КАК ЛУЧШЕ…
Об установке тренера оборонцы напрочь забыли, атаку не поддерживали, оставались на местах даже в тех случаях, когда перед ними маячили два неприятеля. Качалин из отведенного тренерам бункера голосом и жестами показывал - идите вперед. Не докричался, не достучался ни в ходе игры, ни в перерыве.
Два полузащитника, Мунтян и Асатиани, затерялись среди численно превосходящих сил соперника и безропотно уступили главный плацдарм - середину поля. У фланговых игроков, Еврюжихина и Хмельницкого, так со стороны казалось, одна забота - предотвращать рывки крайних защитников соперников. На черную, неблагодарную и в данном матче бессмысленную работу истратили больше сил, нежели на выполнение прямых своих обязанностей.
Впереди оставался позабытый, позаброшенный однополчанами Бышовец. Обрушившиеся на него после матча упреки и обвинения в пассивности несправедливы, но объяснимы - досадой, горечью от итогового результата. Форвард, истина неоспоримая, игрок зависимый. Его бы обслужить умело, умными, своевременными маневрами создать пространство для рывка, пас на ход выдать - он свое дело сделает, что не раз уже на той же “Ацтеке” демонстрировал. А так большую часть матча Анатолий оставался в тесном соседстве с “телохранителем”, с персональным сторожем Матосасом, глаз с него не спускавшим, а неподалеку - кто-то из партнеров Матосаса, готовых в любой момент прийти ему на помощь.
В общем, ничего из задуманного не получилось: ни темпа, ни широкого маневра, ни скоростных атак, ни решительности в единоборствах… При том что соперник сверхзадач не ставил, ограничился тем, что навязал устраивающий его тягучий темп. И без того неспешный, матч часто прерывался судейским свистком: поваляться на травке, изображая “умирающего лебедя”, уругвайцы большие мастера. Школы актерского мастерства в южноамериканских, да и в некоторых южноевропейских странах работают на высоком профессиональном уровне.
ЗАТО ДВА РЕКОРДА УСТАНОВИЛИ
В перечне статистических показателей графа “Процент владения мячом” тогда отсутствовала. Но в том, что соперник нас в этом компоненте превзошел, сомнений не возникало. На глазок - примерно 65 на 35, может, даже 70 на 30. Как и по другим показателям: 7:6 - по угловым, 15:6 - по ударам, 4:2 - по попаданиям в створ ворот. Самый страшный, направленный Манейро в “девятку” мяч Кавазашвили вытащил в эффектном броске. Другой шанс реализовал Эспарраго, не встретив сопротивления защиты и вратаря. Этот единственный в матче гол вызвал бурную реакцию советских СМИ. Очень скоро мы обратим на него пристальное внимание. Но прежде об одном компоненте, в коем на турнире мы не уступили никому, - количестве зафиксированных арбитрами нарушений. Даже Уругвай превзошли.
Уж на что уругвайцы поднаторели в деле разрушения (в матче со сборной СССР сфолили 33 раза), наши ребята их превзошли: 37 штрафных за матч схлопотали - рекорд чемпионата. В сумме с уругвайцами набралось 70 нарушений в одной игре! Эта вершина в высокогорной Мексике тоже осталась непокоренной.
УРУГВАЙ - СССР - 1:0 (0:0, 0:0, 1:0)
Гол: Эспарраго, 117.
Уругвай: Мазуркевич, Убиньяс (к), Анчета, Матосас, Муйика, Кастильо, Манейро, Фонтес (Гомес, 91), Кубилья, Моралес (Эспарраго, 104), Кортес.
СССР: Кавазашвили, Дзодзуашвили, Шестернев (к), Капличный, Хурцилава (Логофет, 85), Афонин, Мунтян, Асатиани (Киселев, 72), Еврюжихин, Бышовец, Хмельницкий.
Судьи: ван Равенс (Голландия). Глекнер (ГДР), Дэвидсон (Шотландия).
Наказания: Матосас, 9. Кастильо, 17. Асатиани, 31. Фонтес, 59. Капличный, 75. Бышовец, 117 (предупреждения).
14 июня. Мехико. Стадион “Ацтека”. 96 085 зрителей.
Хотели Уругвай - получили. И вот что из этого вышло. За что боролись, на то и напоролись.
Эхо четвертьфинала почти полувековой давности с определенной периодичностью прокатывается по страницам отечественных СМИ. Некоторые участники того матча и с их слов журналисты по сей день напоминают согражданам: 14 июня 1970 года на стадионе “Ацтека” в Мехико голландский судья Лоуренс ван Равенс открыто, не таясь, в присутствии десятков тысяч зрителей “убил” советскую сборную.
Самый запоминающийся эпизод нудного, тягомотного двухчасового матча (врачи вправе рекомендовать его для просмотра страдающим бессонницей) случился незадолго до истечения дополнительного времени, когда Кубилья выцарапал мяч на лицевой линии у Афонина, навесил во вратарскую площадку, и Эспарраго беспрепятственно забил гол в оставленные сторожем ворота. Наши парни, взяв в тесное кольцо арбитра, не в меру эмоционально пытались доказать - до того, как Кубилья сделал передачу, мяч покинул пределы поля. Не все, помимо ван Равенса, были в этом убеждены. К примеру, Гавриил Качалин.
Вот небольшой фрагмент из его выступления на послематчевой пресс-конференции:
“- Как вы оцениваете эпизод с голом?
- Я был в стороне, эпизод не видел.
- Ваше мнение об уругвайцах.
- Они использовали некоторое превосходство в технике и не более того. Однако ничего реального возле наших ворот не создали.
- Чем вы объясните поражение своей команды?
- В обороне мы не уступали, а середину поля часто проигрывали. Слабейшей линией было нападение, форварды оказались физически хуже защитников”.
Честный, объективный ответ профессионала, человека добропорядочного, совестливого. Ни малейшей попытки оправдать поражение неблагоприятным стечением обстоятельств или, что проще, взвалить вину на злодея-голландца, исполнившего задание ЦРУ.
Достойно вел себя и Шестернев. Находясь недалеко от места событий, отказался, как и тренер, комментировать судейское решение. Один из немногих журналистов, кто не унизил себя беспочвенными обвинениями арбитра, Лев Филатов, высказался на второй день после матча в “Советском спорте”: “На 116-й минуте произошло следующее. Кубилья вел единоборство с нашим защитником на линии ворот, мяч метался на белой полосе, за ним следили все игроки. Вдруг наши футболисты, в том числе и Кавазашвили, подняли вверх руки, показывая, что мяч пересек линию. Но ни судья ван Равенс, ни его помощники не подали сигнала. Мяч был отправлен в центр штрафной площадки, и Эспарраго перевел его головой, по сути дела, в незащищенные ворота…
Советская делегация опротестовала результат встречи, но ФИФА отклонила протест… Наши футболисты позволили себе вольность и были за это жестоко наказаны”.
Ключевая фраза: “Мяч метался на белой линии”. Подтвердив, что мяч поле не покидал, Филатов фактически признал правоту судейской бригады. Лев Иванович не единственный, кто не пожелал петь в сводном ансамбле. Журналистское трио главной советской газеты (В.Кучеров, В.Лебедев, Б.Орехов) обвинило не судью, а футболистов, неосмотрительно выключившихся из игры (“Правда” от 16 июня).
Еще один свидетель, главный тренер “Торпедо” Валентин Иванов, в тот же день передал из Мехико в “Московскую правду” небольшую корреспонденцию. Будучи игроком и тренером, Валентин Козьмич слыл жестким, непримиримым оппонентом арбитров. Однако после четвертьфинального матча вел себя в отношении судей корректно: “Я не буду сейчас утверждать, пересек ли мяч линию или нет. Дело не в этом”, а защитников и вратаря, взявших на себя функцию арбитров, осудил: “Известно правило: если судейский свисток молчит - надо продолжать игру. Наши же защитники, и в частности Афонин, который был ближе всех к мячу, остановились, и дали возможность Эспарраго пробить. К тому же и Кавазашвили покинул свое место. Стечение всех этих обстоятельств и привело к тому, что победу праздновали уругвайцы”.
В октябрьском номере журнала “Спортивные игры” за 1970 год арбитр Марк Рафалов делился впечатлениями об уровне судейства на чемпионате мира. Бригаду ван Равенса в игре Уругвай - СССР подверг он жесткой критике: “Судейских ошибок здесь было достаточно - 16: толчки в спину, опасная игра, неправильная блокировка, пропуски “вне игры” - весь ассортимент ошибок был продемонстрирован арбитрами в этой встрече”. Судил голландец неважно, но, как следует из текста, не предвзято: а) не сказано, в чью пользу ошибался (кабы подыгрывал только уругвайцам, Рафалов мимо этого факта не прошел бы); б) подробно проанализировав ошибки бытовые, какие в каждом матче случаются, ни словом не обмолвился о главном - забитом голе. Не поддался специалист соблазну присоединиться к солидному коллективу мастеров мяча и пера и спеть нужную большим начальникам песню.
Тогда сдержанность Рафалова меня удивила. Я склонен был верить глазам своим (первое впечатление во время трансляции из Мексики сомнений не оставляло - мяч вышел за пределы поля), долго вместе с сонмом комментаторов проклинал голландского судью и искренне сочувствовал нашим ребятам, униженным и оскорбленным несправедливым решением. До тех пор, пока не появилась возможность просмотреть видеозапись матча. В динамике первое впечатление подтвердилось - мяч выкатился за пределы поля. А замедленные повторы с разных точек и стоп-кадр правоту арбитра и его помощников подтвердили - мяч поле не покидал ни на миг. Сегодня любой желающий может в этом убедиться в интернете.
Хулители ван Равенса ребят журили: как же так, зная о происках реакционных кругов Запада против нашей страны, должны были быть готовы к провокациям и ни в коем разе до сигнала судьи не следовало выключаться из игры. К многократно повторяющимся упрекам добавлю еще один. За два часа сборная СССР создала всего один (!) опасный момент и уступила довольно инертному сопернику по всем статистическим показателям. Так имели ли моральное право футболисты и солидарные с ними журналисты искать причину проигрыша на стороне, обвинять судью в злодействе, даже если он и в самом деле ошибся?
“ВЕЛЕНО ПОДАТЬ ПРОТЕСТ”
Как-то неловко произносить изъезженную вдоль и поперек фразу: появившееся на сцене ружье должно до окончания спектакля выстрелить (я об упомянутом давеча протесте советской делегации). Извинившись, стрельну. Лев Филатов в уже процитированном газетном отчете мимоходом коснулся протеста советской делегации. В условиях, когда “свобода слова” содержалась под строгим домашним арестом в тексте Конституции победившего социализма, он ничего к сказанному добавить не мог. Спустя годы, когда “слово” выпустили на свободу, Лев Иванович в материале, посвященном вице-президенту ФИФА Валентину Гранаткину, развеял дымовую завесу. Разговор с Гранаткиным состоялся через несколько часов после завершения встречи с Уругваем: “И тут я встречаю Валентина Александровича, на нем лица нет… Он отвел меня в какой-то закоулок, подальше от глаз. Ему требовалось отвести душу, и я ему попался.
- Знаешь, какой приказ я получил из Москвы? Велено подать официальный протест, и не от делегации, а от моего имени. Им наплевать, что протесты по таким поводам не принимают. Им наплевать, что это не входит в мои обязанности, что надо мной смеяться будут. Ничего знать не хотят: “Давай!” Щелчок по носу получу я, первый вице-президент. И ведь во всех документах к моей фамилии в скобках страну указывают. Управы на “этих” не сыщешь, никто не признается, кому это в голову взбрело…
На следующий день Гранаткин был повеселее.
- Я одержал крупную победу, - лукаво посмеиваясь, рассказал он. - Ни у кого бумагу с протестами даже в руки не взяли бы. А у меня взяли. И в повестку дня включили. В общем, игрушечное дело: все прекрасно понимали, что ничего, кроме отказа, быть не может, но делали вид, что слушают вопрос, и в официальный протокол включили, уважили…” (“Футбол” № 28, 1995).
Желание оправдать неудачи на крупных турнирах исходят не только от футболистов и тренеров. Нередко еще большее рвение проявляют журналисты - пишущие и вещающие.
В 1991 году Гавриил Качалин в телефонном разговоре с Львом Филатовым произнес фразу, не потерявшую актуальности и сегодня: “Меня возмущает, когда комментаторы, забыв об игре, только и делают, что следят за судьями. При таком невежестве мы будем постоянно проигрывать”.
ГОВОРЯТ ФУТБОЛИСТЫ
Перед возвращением на родину обозреватель спортивной газеты Олег Кучеренко провел экспресс-интервью с игроками сборной, поинтересовался их мнением о выступлении команды и причинах неудачи. С ответами (предварительно их сократив) нескольких футболистов вас ознакомлю.
Анзор Кавазашвили: “Выступили неудовлетворительно… Мы заметно уступаем в умении атаковать командам Бразилии, ФРГ, Перу”.
Геннадий Еврюжихин: “Задачу попасть в сильнейшую четверку не выполнили… Играли неважно, двигались плохо”.
Владимир Мунтян и Гиви Нодия с товарищами согласились: “Сыграли ниже своих возможностей”.
Некоторые сосредоточились на частностях. Анатолий Бышовец: “Мы не были готовы морально к соревнованиям такого уровня”.
Геннадий Логофет: “К четвертьфиналу мы устали. Где, когда и почему устали - не знаю. Видимо, сказалось нервное напряжение”.
Валентин Афонин: “Не угадали состав на игру с Уругваем”.
Реваз Дзодзуашвили: “Выступили бы удачнее, если бы команда была более сыгранной”.
Виталий Хмельницкий пошел по проторенному не одним поколением футболистов, тренеров и руководителей пути - ответственность за провальную игру в четвертьфинале взвалил на голландского арбитра: “Роковую роль сыграло, конечно, судейство”.
Многие ссылались на тяжелые климатические условия - высокогорье и жару, кто-то говорил об остром дефиците футболистов высокого международного класса, высказывались самокритично - отсутствовало тактическое мышление, действовали примитивно, прямолинейно, шаблонно…
Черту подвел наблюдавший бой со стороны Лев Яшин: “Мы не можем, не готовы пока бороться за высокие места”. Подведя, призвал спокойно, не торопясь, проанализировать игру команды на чемпионате мира, разобраться в причинах поражения и публично высказаться всем: тренерам, игрокам, журналистам.
ЛУЧШИЕ - ШЕСТЕРНЕВ И КАВАЗАШВИЛИ
Одним из первых откликнулся на призыв вратаря экс-капитан московского “Спартака” и сборной СССР Игорь Нетто. Критические стрелы выпустил в самое, на его взгляд, слабое звено - нападающих: “Я не склонен особенно винить тренеров в ошибках при комплектовании состава. У них не было широкого выбора классных игроков. Но, очевидно, что те форварды, которые выступали в Мехико, попросту не могли составить сильнейшую линию атаки из-за неспособности вести игру в тонком комбинационном плане. Отсутствие импровизации, прямолинейность игровых решений приводило к тому, что связи были непрочными, замыслы легко разгадывались соперниками…
В исполнительском мастерстве, в классе, наши игроки уступали многим зарубежным соперникам. Лишь Шестернев и Кавазашвили заслуживали наивысшей оценки” (“Вечерняя Москва” от 24 июня).
“ВСЯ ЭНЕРГИЯ РАСТРАЧИВАЛАСЬ НА БЕГОТНЮ”
Четвертого августа “Комсомольская правда” предоставила рубрику “Мнение участника” Виктору Серебряникову. В статье “Академии “Ацтека” он высказал претензии ученым, тренеру и опекавшим команду функционерам.
“Нас уверяли, что климатические условия в Мексике были досконально изучены в период предолимпийских недель и на самой Олимпиаде 1968 года. Там было немало специалистов из научно-исследовательских институтов. И какой опыт набрали, какой вывод сделали? Самые “ценные” сводились к сентенциям такого рода: “не пейте пресной воды”, “берегите себя от простуды”.
Хавбек киевского “Динамо” и сборной обвинил Качалина в приверженности к “персоналке”: “ Я должен был держать очень быстрого Виларде. Где я только с ним не побывал в первом тайме! Мексиканец, казалось, имел лишь одно задание - измотать меня. Он носился, не думая о мяче, по всему полю, а я вынужден был бегать следом за ним. Вся энергия растрачивалась на беготню… Где уж тут думать об атаке!..
Во втором тайме меня сменил Толя Пузач. Он должен был усилить атаку: форвард ведь! Но ему пришлось взять под присмотр “своего” визави и вместе с ним без пользы пробегать почти весь тайм…
Мунтян и Асатиани в своих командах привыкли атаковать, а в Мексике были скованы “персоналкой”, тратили много сил”.
Качалин, по словам Серебряникова, не всегда был самостоятелен в определении состава. В матче с Сальвадором он планировал предоставить отдых нескольким ведущим игрокам, но “…увы, в тренерские дела слишком часто вмешивались В.Гранаткин и другие”. Фамилии “других” рассекретить не пожелал. Или не позволили.
“ЭТО БЫЛ МАТЧ НИЗКОГО КАЧЕСТВА”
Авторитетный французский журналист Жак Ферран, аналитик, знаток мирового футбола, касаясь матча с уругвайцами, выразил не только свое мнение: “В нашей памяти этот матч сохранится как горькое воспоминание. Это был матч низкого качества, недостойный чемпионата мира. Советская команда проявила непонятную инертность, уругвайская - показала антифутбол…
Мне любопытно было бы узнать, как советские теоретики и специалисты попытаются объяснить это поражение без ссылок на жаркие лучи субтропического солнца и якобы необъективного арбитра и его помощника, не увидевших, как мяч будто пересек линию ворот”.
Не знаю, сумел ли месье Ферран удовлетворить свое любопытство. Что же до вашего покорного слуги, то он на заданные французским журналистом вопросы постарается ответить, используя выступления советских экспертов: предельно узкий круг и в сильно урезанном виде - насколько оставшаяся газетная площадь позволит. Помимо причин глобальных, наши специалисты в основном сосредоточились на игре со сборной Уругвая, прекратившей страдания советской команды на мексиканском турнире. Спустя два-три месяца после отгремевших в Мексике боев известные футбольные обозреватели поделились впечатлениями на страницах ежемесячных журналов.
“ПЕРЕД НЕЗАРЯЖЕННЫМ ПИСТОЛЕТОМ С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ”
Лев Филатов: “На протяжении 120 минут видели мы картину в высшей степени огорчительную. Видели нашу команду отступившей от всех тех принципов, на которых она издавна стояла. Она не была смела, быстра и коллективна. Она оборонялась, хотя противник вовсе не выглядел искусным в атаке, она приспосабливалась к нему, приняла его условия игры и в лучшем случае могла рассчитывать на пресловутую нулевую ничью. Что это, неожиданный провал? В том-то и беда, что и в предыдущих матчах с командами Мексики и Сальвадора уже довольно явственно проглядывали черты игры приспособленческой, пассивной, без ясности, как делать главное футбольное дело: наступать и забивать голы” (“Юность” № 8).
Олег Кучеренко: “Сборная Уругвая заметно побаивалась сборную СССР. Однако началась игра, и дальше все пошло точно по Райкину: “Противник нас боится, а мы его тоже”.
У страха глаза велики. Вместо того чтобы навязать сопернику свою игру, чего больше всего и опасались уругвайцы - быструю, темповую, - сборная СССР полностью переключилась только на то, чтобы не дать играть противнику. Закончилось же все катастрофой…
Наша команда сделала все, чтобы обезопасить свои ворота в матче против одной из самых “беззубых” сборных в мировом футболе. Перед незаряженным пистолетом мы стояли с поднятыми руками. Но как бы ни сомнителен был тактический рисунок этой игры, матч наглядно подтвердил, что у нынешней нашей команды нет достаточно высокого класса” (“Молодой коммунист” № 9).
Советскую сборную в спешном порядке вернули на родину, не дав посмотреть четыре решающих для распределения мест и медалей матча. Домашних дел невпроворот. Ими в следующий раз мы вплотную займемся. А отголоски мексиканских событий еще проявятся. Буду держать вас в курсе.