«Это разминка перед Емельяненко. Песок из задницы сыплется, но золотой». Джигурда после треш-боя с Милоновым

«Бой» между Никитой Джигурдой и депутатом Виталием Милоновым состоялся 18 сентября на турнире проекта «Наше Дело» — за несколько часов до того, как в клетку вышли Александр Емельяненко и Артем Тарасов. Если поединок Емельяненко и Тарасова транслировался в прямом эфире, то пересечение Джигурды и Милохина опубликовали только спустя две недели. В поп-ММА так делают всегда — за день снимут сразу несколько выпусков, а потом выдают их в течение нескольких месяцев.

Однако сохранить результат в тайне не удалось: Александр Емельяненко сообщил о победе Джигурды на подкасте Сергея Мезенцева. «Ходили-ходили весь бой. Судья говорит: «Вы будете боксировать?» Джигурда дал ему два раза по пузу и победил. Милонов потом крокодильими слезами плакал. Порнографией занимаются», — заявил Емельяненко. Александр сказал грубо, но правдиво: боя там и правда не было.

Регламент предполагал три раунда по минуте, причем он был утвержден в день поединка. Удары по голове были запрещены. Джигурда с первых секунд начал в доброй манере вести диалог с депутатом. В середине раунда 60-летний шоумен, наконец, нанес легкий удар в грудь Милонова (тот дрался в футболке). 47-летний депутат возмутился: «Больно же! Зачем так бьешь?» Больше ударов до гонга не было. Возможно, это был один из самых убогих раундов в истории поп-ММА, ММА, единоборств вообще.

Однако второй раунд получился еще хуже. Джигурда из жалости к Милонову вообще прекратил наносить удары, а только позировал и кривлялся. В дело вмешался основатель «Нашего дела» Артур Арутюнян. «Вы драться-то будете?» — обратился он к Джигурде перед его выходом на третий раунд. Услышав эти слова, шоумен заметно включился. Более того, оформил два нокдауна. И все же Милонов дожил до гонга. Вердикт: победа Джигурды единогласным решением судей.

После треш-боя Никита ответил на вопросы журналистов.

— Никита, вы обещали бой, но в итоге мы получили что-то другое...

— А что? Перед самим боем Виталий сказал, что он не выйдет в октагон, если не изменят правила, а именно: без ударов в голову и печень. И что тут можно сделать? Я подписал [контракт], и мне говорили, что он занимается боксом, тренируется. Я подписал такие условия, что если покалечат или убьют, то я не буду иметь претензий. Ну вот перед самим боем пауза-то была?

— У вас разве не было права выбора? Например, отказаться или выбрать другого оппонента.

—  Какое тут может быть право выбора? Он [Милонов] говорит: «Я сейчас развернусь и уйду, если не объявят, что в лицо бить нельзя и по печени тоже». Я же аванс уже получил. Я что скажу: «Нет, дайте мне убить Милонова?» Я его в начале ударил в грудь, а он: «Ой, больно же». Он же депутат. Хороший он парень, но убивать [зачем]? Я вообще думал, что остается 10 секунд. Разве время не останавливают, когда нокдаун? По правилам бокса отсчет идет?

— Идет... Никита, вы высокооплачиваемый боец?

— Я не могу [разглашать информацию]. По сравнению с другими я нормально получил денег. Я не имею права говорить какую [именно сумму], но, еще раз говорю, я ожидал большего от этого боя. Респект Виталику за то, что согласился выйти против меня. У него завтра мероприятие (выборы в Госдуму, бой состоялся 18 сентября. — Прим. «СЭ»), поэтому он закапризничал. Я отдаю себе отчет в этом, понимаете?

— Вы боксировали 3 минуты чистого времени. Можете сказать, что это самые большие деньги, которые вы зарабатывали?

— Нет, я зарабатывал больше на «Короле Ринга» (шоу Первого канала, где Джигурда участвовал в 2007 году. — Прим. «СЭ»). Но меня звали туда, чтобы убить. Молодые по полгода, по году тренировались, а мне перчатки дали за три недели [до старта шоу]. Я провел три спарринга, и тогда с меня шоу начинали, и тогда ставили [им] задачу убить Джигурду. Соперники были на 15 лет младше, на 10 килограммов тяжелее, по году боксом занимались. А здесь [в промоушене «Наше Дело"] понятно, что это развлекуха и шоу, там я включаю психическую энергию, понимаете, да? И тогда я взял титул «Короля ринга и чести». Тогда платили по 10 тысяч долларов за трехраундовый бой по полторы минуты.

Здесь в последний момент сказали, что... Было же две минуты по три раунда? Потом опять: раз — и нет. Виталий Милонов попросил по одной минуте сделать. Вы же понимаете, да, что посидел — и минута прошла?

— Откуда у вас эти шорты?

— Это нам дали перед боем.

— А так у вас есть что-то из бойцовской экипировки?

— Ну, у меня остались с «Короля Ринга» и халат, и остальное. Но я реально даже ни разу в зал не сходил. Если бы моим соперником был [Владимир] Соловьев или [Сергей] Жорин, то, понятно, я бы походил туда. Вся моя тренировка заключалась в том, что я две недели много не пил водки.

— Когда в последний раз били кулаком по чему-либо?

— Нет, не бил. Я вообще рос в юности... Бить человека по лицу я с детства не могу. Я вот десять лет назад на «Короле Ринга» первый раз практически [ударил по лицу]. В юности я занимался дзюдо и борьбой. В дворовых драках применял удушение. Ну, естественно, бывали разборки. Но я обладаю психической энергией.

— Сегодня дерутся Александр Емельяненко с Артемом Тарасовым. Вы за Александра?

— Ну, я, конечно же, понимаю, что нет, что называется... Вот не так как я с Милоновым, потому что все-таки Артем Тарасов, как я понимаю, был когда-то в кикбоксинге мастером и чемпионом. Нужно двигаться и порхать как бабочка.

— Вы будете болеть за Александра или против него после его слов о вас?

— Ну, я знаю, что Александр победит, поэтому я буду болеть за слабого. А кто слабый? Естественно, буду болеть за Тарасова.

— А вы бы не хотели подраться с Тарасовым?

— Кстати, это вариант в случае его поражения от Емельяненко. Ну, [если] по правилам бокса, но без бэкфистов, потому что я этим вообще не владею. Да, [я готов] с ним... Не знаю, вчера я весил 82,5 кг, а у Артема — 86 кг. Я могу регулировать свой вес, подняться до 90 кг, но в таком случае тяжесть чувствуешь. А так — да, это хороший вариант.

— Если отвлечься от боев, можно у вас узнать, а как вам современное фигурное катание? Потому что считается, что нынешние фигуристки стали меньше, моложе?

— Моя супруга Марина Анисина — олимпийская чемпионка в танцах на льду. Она дочка прославленного хоккеиста Вячеслава Анисина. Я верю ей. А нам, непрофессионалам, сложно давать оценку. Она говорит, что зрелищность и профессионализм — разные вещи. Она говорит, что сейчас трюки вводят, а кат, полет по льду, пластика, поддержка — то есть когда... В этом и смысл. Мне старая школа больше нравится. Потому что на шоу — я раньше ездил с Мариной смотреть их — там вытворяют много чего, но вот этого полета... Душа и техника уходят. Это как в камасутре: я и так могу, и так. А где кайф? Можно в одной позе, но глубоко духовная камасутра — и любимая женщина под тобой оргазмирует в одной позе, если ты ее нашел.

— Боксеры говорят, что два месяца воздерживаются от секса перед боем...

— А у меня Марина во Франции, и у меня полгода воздержания.

— Это помогло?

— Ну, я иногда так раз в полгодика могу «подзюбить». Это естественно, понимаете, да? А так у меня сублимация энергии. Я же занимаюсь практиками... У меня дома языческо-ведический алтарь. Я был первый артист, которого на центральных каналах показали со славянскими знаками, потому я шел как отрицательный герой, и они разрешили — мол, все равно Джигурду посадят. А потом, когда раскрутили через оскорбления, когда я выиграл все суды... Понимаете, да? И когда не было ни одного уголовного дела, получается, что засветили — и оно пошло. Вот у Саши Поветкина так же. Это опора.

— Если бы Милонов не отказался от ударов в голову, вы сами представляли, как бьете его по голове и вырубаете его?

— Да. У меня принцип такой, определенный обряд, когда ты бьешь, сжигаешь, я писал... Мне фактически не хватило десяти секунд, так как я думал, что время еще есть. Поэтому я сначала один нокдаун сделал, потом — второй и хотел оформить третий, чтобы он не встал. Но мне сказали, чтобы я в лицо и по печени не бил. Человек смотрел умоляющим взглядом, и я понимаю, что он депутат, а не боец.

Это была разминка, чтобы показать Емельяненко, что все-таки хоть песок из задницы, как он говорил, и сыплется, но он золотой. Золотой.

— Зачем вам бой с Александром?

— Просто есть какие-то мужские вещи. Он говорит: «У Джигурды сыплется песок из задницы. Он испугается смерти и не выйдет на бой против меня». И когда мне позвонили, я говорю: «Понятное дело, что он не Милонов и не Жорин, — что нужно полгода [на подготовку], что нужно, чтобы мне оплатили как за все бои». Тогда я наберу 95 кг, буду ходить в зал, тренироваться в боксерских перчатках, а не для ММА, так как я к ним не привык. Но а для чего шоу делаются? Для того, чтобы показать, что я не боюсь Сашу. Он великий боец, но все-таки за базаром нужно [следить]. Я же его не оскорблял.

У меня из задницы песок сыплется, а у Саши он иногда в голове застревает. Поэтому он совершает такие поступки, которые нормальные на самом деле, но я со своим братом не выходил бы на бой.

— Считается, что у него проблемы с алкоголем. Как вы со стороны это видите?

— Есть. И у меня говорили, что есть. Но я могу пить, а могу не пить.

— А он?

— Я думаю, что он тоже может. И, на мой взгляд, он правильно сделал, что ушел в шоу-бизнес, потому что выходить против бойцов — это он покалечит себя. А так он... Я думаю, что он настолько уверен, что он великий боец, что понятно, кого ему ни давай — он будет выигрывать. Но в какой-то момент может расслабиться так, что нарвется. Нарвется на Джигурду — через полгода.

— А вы как собираетесь побеждать его?

— Ну, это же занятия. Я еще раз повторюсь, что Мохаммед Али — мой любимый [боксер]. Но когда я артист, я вхожу в роль. Мне полгода войти в роль, набрать вес — и я готов драться.

— Сколько вам должны заплатить за бой с Емельяненко?

— Так же, как Джигану (50 миллионов рублей — Прим. «СЭ»).