«Щедрин и Плисецкая завещали развеять их прах над Россией. Где конкретно — не уточнили. Жду звонка адвоката»

Сегодня ночью в Германии скончался знаменитый композитор Родион Щедрин, муж легендарной балерины Майи Плисецкой и страстный футбольный болельщик. Их близкий друг, бывший главный редактор «СЭ» Владимир Титоренко рассказал о последней воле этой великой пары.

— Почему на роль душеприказчика Щедрин и Плисецкая выбрали именно вас?

— Мы дружили. Детей у них не было. Как я понимаю, Родион Константинович и Майя Михайловна искали человека известного, любящего балет. Но не из балетного мира. Где много сплетников, завистников, недоброжелателей. Щедрин позвонил мне в 2007-м: «Можете к нам домой приехать?» — «Да, конечно». Приезжаю — сидит адвокат. Родион Константинович говорит: «Володя, прошу серьезно отнестись к нашим словам. Мы с Майей составили завещание, хотим, чтобы вы были нашим душеприказчиком». Пока осмысливал услышанное, он добавил: «Мы постараемся, чтобы вам как можно дольше не пришлось вступать в эти обязанности».

Ушла эпоха: что известно о смерти композитора Родиона Щедрина

— Что конкретно в них входит?

— Проследить, чтобы все написанное в завещании было выполнено. Включая финальный пункт: «Наша последняя воля такова. Тела наши после смерти сжечь, и когда настанет печальный час ухода из жизни того из нас, кто прожил дольше, или в случае нашей одновременной смерти, оба праха соединить воедино и развеять над Россией».

— Как вы узнали о смерти Щедрина?

— Из теленовостей.

— Сразу достали завещание?

— Нет. Оно дома, в Москве. А я сейчас с женой в Евпатории.

Завещание Майи Плисецкой и Родиона Щедрина.

Фото Юрий Голышак, «СЭ»

— Ну и какой теперь план действий?

— Честно? Понятия не имею. Щедрин умер в Мюнхене. Но где его кремируют — там или в Москве? Если в Германии, то кто и когда привезет урну с прахом? Пока вопросов больше, чем ответов. Надеюсь, в ближайшее время адвокат Щедрина со мной свяжется, и что-то прояснится.

— Урна с прахом Плисецкой все это время хранилась в Мюнхене?

— Не знаю.

— Вы говорили, что место, где нужно развеять их прах, в завещании не указано.

— В том-то и дело. Может, адвокат в курсе?

— У вас даже версии нет?

— Абсолютно. Сейчас понимаю, что надо было сразу уточнить. Но я был так потрясен, когда Родион Константинович и Майя Михайловна объявили меня своим душеприказчиком и вручили девятистраничное завещание, что никаких вопросов не задавал.

«Тела после смерти сжечь, а оба праха соединить и развеять над Россией». Великий композитор — большой любитель спорта

— Помните, что на остальных страницах?

— Как делить наследство, кому что достанется. Там все четко расписано. Это касается и авторских прав на музыкальные произведения Щедрина, и семейных накоплений. Например, домик в Литве завещан женщине, которая много лет за ним следила. Ну а квартиру на Тверской, где я не раз бывал, Щедрин в 2022-м передал государству. Из нее уже сделали музей.

— Вам тоже что-то завещали?

— Нет. На память о Щедрине и Плисецкой у меня остались их книжки, альбомы, диски. Еще как-то итальянский галстук подарили.

— Книги — с дарственной строкой?

— Да. Недавно перелистывал и обратил внимание, что на первых порах Майя Михайловна писала: «Владимиру Юрьевичу Титоренко...» А когда сдружились, уже начинала так: «Дорогому Володе...»

— Последний разговор с Щедриным?

— В мае 2015-го, когда Плисецкая умерла. Я позвонил, принес соболезнования.

— Завещание обсуждали?

— Нет.

Владимир Титоренко в 2009 году.

Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»

— Почему с тех пор не пересекались?

— Нас объединяла Майя Михайловна. С ней общался больше, чем с Родионом Константиновичем. Мне кажется, после ее смерти окружение Щедрина сделало все, чтобы ограничить его контакты.

— А смысл?

— Это уже не ко мне вопрос. Возможно, и сам Родион Константинович в последние годы не сильно стремился к общению. Но у меня никаких обид. Он великий композитор, писал гениальную музыку. Счастлив, что неоднократно бывал на его концертах в зале Чайковского и в консерватории. А в Мюнхене, когда еще Майя Михайловна была жива, вместе ходили по ресторанам, Щедрин учил, что нужно говорить официантам в немецкой пивной.

— Что же?

— «Бир фом фасс». Тогда нальют бочковое пиво. В ресторане, к моему изумлению, Плисецкая ни в чем себе не отказывала. Спокойно съедала тарелку борща, что-нибудь на второе, могла и десертик взять. Даже когда ей было за восемьдесят, выглядела как студентка-гимназистка.

Спецкор «СЭ» Майя Плисецкая

— Удивительно.

— Я восхищался и трепетал, когда разговаривал с ней, понимая, что прикасаюсь к чему-то невероятному. До сих пор одна сцена перед глазами. Одеваемся в гардеробе, Щедрин из кармана пальто достает помаду, протягивает Плисецкой. Она подходит к зеркалу, красит губки и возвращает помаду мужу. Тот снова убирает в карман.

— Как трогательно.

— Сейчас вспоминаю — мурашки по коже. Щедрин жену обожал, пылинки с нее сдувал. А еще они очень любили Россию. Хоть и проводили много времени в Европе, все равно оставались абсолютно русскими людьми.

— Отсюда и последняя воля в завещании.

— Совершенно верно. Как же мне повезло, что судьба свела с этой потрясающей парой! Каждую секундочку общения с Майей Михайловной и Родионом Константиновичем буду бережно хранить в памяти.