Олимпийский пепел. Как МОК "исцелял" Россию
Владимир ИВАНОВ
из Лозанны
В 2000 году я, будучи девятилетним мальчишкой, вместо того, чтобы как всегда пойти гулять – зачем-то включил телевизор. Включил – и так просидел у него до самого вечера. Это была любовь с первого взгляда. То были Олимпийские игры в Сиднее. Прежде о существовании спортивных событий такого масштаба я даже не подозревал. Та Олимпиада, кстати, почему-то запомнились мне не победами, а поражением непобедимого борца Александра Карелина в финале, после которого я не спал полночи, а также выступлением Светланы Хоркиной, ставшей жертвой раздолбайства людей, установивших коня на 5 см ниже нормы. Они были моими героями того времени. И после Сиднея я уже четко понимал, что это мое. Выклянчивал у родителей олимпийские энциклопедии, жил тренировками, вел какие-то записи.
ВОЛНЕНИЕ
Давно было известно, что 5 декабря 2017 года будет особенным днем для мирового спорта. В этот день я проснулся в 3 утра. Выйдя на улицу, пытался поймать ощущение невероятной важности момента. Но сделать это не получалось. Даже как-то неудобно за себя стало. Вроде такое дело – а тут на тебе. Тот девятилетний паренек, с замиранием сердца следивший за перипетиями австралийской Олимпиады, этого бы точно не понял. Проблема, возможно, в том, что за последние годы олимпийское движение сильно изменилось. Бесконечные допинг-скандалы, перераспределения медалей, отстранения по косвенным причинам, угрозы недопуска – все это настолько вымотало, опустошило и притупило эмоции, что словосочетание Олимпийские игры, которое прежде было чем-то возвышенным и неприкосновенным, вдруг стало земным и местами запачканным.
Но с приближением поезда к мировой олимпийской столице нотки волнения внутри стали пробуждаться. Хотя вид на шикарное Женевское озеро, вдоль которого проложена железная дорога, по идее, должен был успокаивать. Похоже, процесс превращения меня в черствого олимпийского сухаря еще не завершился. И слава богу. Лозанна встретила ярким солнечным деньком. Термометр на улице показывал семь градусов тепла. Даже не верилось, что в такую отменную погоду может случиться что-то плохое. Хотя предчувствия были так себе.
Первое, что услышал, войдя в здание, в котором вечером должно было быть объявлено решение по главному вопросу дня – русская речь. И второе тоже. И третье. Русские журналисты были повсюду. Оно и неудивительно – главные решения касались нашей страны. Хотя и репортеров из других стран хватало. Японцы, например, разгуливали с записями, украшенными фотографиями Евгении Медведевой и Алины Загитовой. Для страны, помешанной на фигурном катании, отсутствие на Играх-2018 двух этих девушек стало бы более серьезным событием, чем неприезд всей остальной сборной России вместе взятой. Каждому свое.
НИК И РЕББЕКА
В пресс-центре при этом было на удивление спокойно. Почему-то накануне я представлял себе дикий ажиотаж, но все больше напоминало мирные посиделки. Как будто все просто съехались на какой-то кружок по интересам.
– Привет, я Ник, – прервал мои размышления сосед по рабочему месту. То был Ник Батлер, репортер insedethegames.biz. Уникальный журналист. Пока многие коллеги сновали туда-сюда в поиске каких-либо интересных подробностей, он, не вставая с места, добывал эксклюзивную информацию. "Ты же из "Спорт-Экспресса"? Частенько захожу на ваш сайт". И мы на ваш…
– Какие прогнозы?
– Пока не знаю, – ответил он. А когда придет время, именно Батлер узнает все одним из первых.
Но это все потом. А в тот момент мы пошли выпить по кофе с коллегой из ТАСС.
– Ребекка Руис, – показал он на девушку, стоявшую неподалеку.
– Это которая делала интервью с Григорием Родченковым для The NewYork Times?
– Ага.
– Пойдем знакомиться.
Американка легко откликнулась на предложение пообщаться, хотя в формулировках относительно Родченкова была крайне осторожна. Считает, что вне зависимости от того, какой он человек, к сказанным им фактам нужно прислушиваться.
ЗЕППЕЛЬТ
Неподалеку от Руис расположился Хайо Зеппельт, снявший печально известный для российской легкой атлетики фильм про супругов Степановых. Некоторые в России убеждены, что он – монстр во плоти. Однако немец спокойно общался с коллегами, никого не кусал и не брызгал пеной изо рта. Даже напротив – был приветлив. Какой-то фобии перед русскими репортерами у него не наблюдалось и - вопреки непонятно откуда появляющимся новостям - с криками о помощи к охране он при каждом приближении наших соотечественников не бегал.
Другое дело, что с некоторыми русскими журналистками у немца отношения не сложились. Что именно произошло – их личное дело, но после этого общаться он с определенными людьми категорически не хочет. И в общем-то – имеет право. Равно как и президент нашей лыжной федерации Елена Вяльбе. Когда Зеппельт подошел к ней с просьбой об интервью, у Вяльбе чуть глаза из орбит не вылезли. В очень доходчивой форме до сведения немецкого журналиста было доведено, что в этой жизни такое невозможно.
Больше в рабочей комнате ничего интересного не происходило. И я решил отправиться на другой конец города – в штаб-квартиру МОК. Там с докладами выступали Освальд, Шмид, а потом с ответным словом наши представители – Виталий Смирнов, Александр Жуков и Евгения Медведева. Все проходило в атмосфере строжайшей секретности. У докладчиков и членов исполкома МОК во избежание слива информации перед входом забирали телефоны, а журналистов и вовсе не пускали внутрь здания. При этом выходить на улицу никто из официальных лиц, как выяснилось, не собирался.
Одна за другой машины покидают штаб-квартиру МОК. Возможно, выступления уже закончены. Пресс-конференция запланирована на 21.30 по Москве pic.twitter.com/LPpv4zr69p
– Спорт-Экспресс (@sportexpress) 5 декабря 2017 г.
Все "отстрелявшиеся" прямо из штаба спускались на внутреннюю парковку – и уезжали в вечерние сумерки. Когда машины стали выплывать из гаража одна за другой, стало понятно, что выступили не только докладчики, – а уже и члены исполкома МОК проголосовали за какое-то решение. Оставалось дождаться какое. Пришлось возвращаться обратно в наш кружок по интересам в пресс-центре. Именно там была итоговая пресс-конференция. Странные это чувства – понимать, что судьбоносное решение уже принято, но не знать, какое оно.
ПХЕНЧХАН
Ровно в 19.30 по местному времени в зал принесли официальные бумаги. Началась суматоха. Однако уже через пару минут все, уяснив главное, успокоились: Россия допущена на Олимпийские игры, но в нейтральном статусе. В общем, ожидаемо. А вскоре в зале появились Бах и Шмид. Они вкратце обрисовали ситуацию и приступили к ответам на вопросы. Российские журналисты в основном пытались выяснить подробности, касающиеся критериев допуска и возможности возвращения триколора, тогда как иностранцев интересовали Мутко, футбольный чемпионат мира и Путин. Довольно скоро Бах заявил, что пора сворачиваться. Долго работать сверхурочно чиновники не собирались.
Длинный день подходил к концу. Оставалось лишь пообщаться с российскими официальными представителями, которые устроили свою узкую пресс-конференцию в одном из отелей. Из общения довольно быстро стало понятно, что наши представители исходом действа в Лозанне довольны. В особенности тем, что атлеты в Пхенчхане будут выступать, называясь "олимпийскими спортсменами из России". То есть в хоть каком-то виде название страны сохранено. Плюс, судя по всему, с Бахом достигнута предварительная договоренность, согласно которой перед церемонией закрытия санкции могут быть сняты, и наша команда сможет пройти на параде стран под своим флагом. Вероятно, это не самый плохой вариант из тех, которые рассматривались МОК.
БОЙКОТ
Теперь остается, чтобы руководство нашей страны дало отмашку на участие в Играх в таком статусе. Ведь бойкот отбросит назад отечественный спорт, который сейчас и без того в непростом положении. Похоронит мечты десятка находящихся в самом соку атлетов. Больно ударит по амбициям их тренеров. Существенно уменьшит поток детей, желающих заниматься в секциях, который и без того не велик. Бойкот, вероятно, окончательно затушит во мне и многих других тот костерок, который остался от былого олимпийского пламени. Оставив лишь пепел.
А вот поездка команды в Пхенчхан может спасти ситуацию. Что может быть сильнее по эмоциям, чем яркая победа нашего спортсмена вопреки всему и последующее: "Это для тебя, Россия"? Представляете, какой заряд это даст всей стране? Мы, как известно, по своей природе любим трудности. И, может быть, именно эта тяжелая ситуация заставит нас сплотиться вокруг спортсменов и следить за предстоящими Олимпийскими играми с тем же упоением, которое было у одного девятилетнего ребенка в 2000 году.
