Юлия Белорукова: "Расплакалась, когда увидела плакат "Родина"
Наталья МАРЬЯНЧИК из Пхенчхана
Казалось, только что завершилась эмоциональная церемония награждения, где Белорукова расплакалась на пьедестале. Но уже в субботу ей вместе с подругами предстоит ответственная эстафета, где наша команда снова будет претендовать на награды. В день отдыха между этими гонками мы встретились со спортсменкой в олимпийской деревне.
СПАЛА НЕ ОДНА, А С МЕДАЛЬЮ
– Сразу после своего бронзового финиша вы сказали: хочу получить олимпийскую медаль и лечь с ней спать. Удалось?
– Конечно! Этой ночью я спала не одна, а с медалью. Она очень большая и тяжелая. Утром проснулась, нащупала ее для верности. Ну слава богу, можно спать дальше...
– Ожидали от себя, что церемония награждения пройдет настолько эмоционально?
– Сначала думала, что особых эмоций не будет. Гимн же играет не мой, даже если бы выиграла... Но когда вышла к пьедесталу и увидела болельщиков с плакатом "Родина", не смогла сдержать слез. До сих пор не могу спокойно об этом говорить. Это знаковое слово для каждого спортсмена, к тому же я очень соскучилась по дому. На награждении смеялась, плакала, все вперемешку...
– Керлингистка Анастасия Брызгалова рассказала, что к ней после медали добавились в подписчики в соцсетях больше 60 тысяч человек. У вас то же самое?
– У меня не такой сильный подъем, но люди добавляются. Это приятно, но все-таки для меня второстепенно.
Невероятные эмоции Вяльбе после бронзы Белоруковой. Видео //
До слез! Белорукова смотрит, как за нее переживала Вяльбе. Видео
– Успели пообщаться с президентом федерации Еленой Вяльбе, которая невероятно переживала за вас на трибуне?
– Мы с ней переписывались, она очень тепло меня поздравила. Елена Валерьевна сказала, что мы молодцы, что она в нас верит. Услышать такие слова от нее дорогого стоит.
– Вас на Олимпиаде часто сравнивают с биатлонной командой. Почему, на ваш взгляд, в биатлоне в Пхенчхане у нас все так печально, а в лыжах – нет?
– Я вообще считаю, что такое сравнение некорректно. Это же Олимпиада, тут нет никаких гарантий. Глупо кидаться камнями или кого-то возвышать, а других – принижать. Уже завтра все может измениться.
ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО ОЛИМПИАДЫ БЫЛА ГОТОВА ВСЕ БРОСИТЬ
– За весь сезон вы лишь однажды становились призером Кубка мира, причем еще в ноябре. Что происходило потом?
– Я сразу сказала Маркусу (тренеру Белоруковой Маркусу Крамеру. – Прим. "СЭ"), что хочу в первом же старте решить задачу отбора на Олимпийские игры. А дальше уже спокойно выступать и ни о чем не думать. Поначалу все так и складывалось: я чувствовала себя хорошо, постепенно набирала форму. Но в самом конце декабря, перед "Тур де Ски" получила травму.
– Вы заработали перелом носа и травму шеи. Как так получилось?
– Неприятно об этом вспоминать, извините. Но я была в шоке, ведь до этого у меня за всю карьеру никаких травм не было. Нос, на самом деле, пострадал меньше всего. Перелом без смещения – это не так страшно. Проблема была с шеей, причем она остается до сих пор. Уже после завершения сезона мне предстоит реабилитация в клинике у Сергея Чечеля. Это наш мануальный терапевт, остеопат и единственный человек в мире, кому я могу доверить свою шею. Большое спасибо Елене Валерьевне, что она находит и берет на работу таких профессионалов.
– Получив столь серьезную травму за полтора месяца до Олимпиады, вы верили, что успеете восстановиться до Игр?
– Переломный момент был где-то в конце января. Я восстановилась, набрала неплохую форму, стала седьмой в спринте на этапе Кубка мира в Планице. Казалось, все наконец налаживается. Но тут я заболела, а потом, когда чуть оправилась, упала на лыжне и еще раз травмировала шею. Это было за два дня до старта молодежного чемпионата мира. После падения я ехала в отель с твердым намерением собирать вещи и ехать домой. Мне казалось, что это уже все, предел...
– Что заставило вас передумать?
– Разговор с Маркусом. Он удивительно умеет находить подход к каждому. Скажи он мне тогда какие-то другие слова, я бы не послушалась и действительно все бросила, уже была к этому готова. Но после того разговора я приняла решение продолжать готовиться по старому плану. Мы вызвали обратно на сбор Чечеля: он только утром в тот день успел уехать, днем я упала, а вечером он уже летел обратно. Тем же вечером я вышла на вторую тренировку в зале и сделала там даже больше, чем надо было. После беседы с тренером у меня был какой-то нереальный заряд. Я поняла: хватит уже быть размазней, надо работать!
– Это было больно – тренироваться с такой травмой?
– Скорее, тяжело морально. Весь сезон только я набирала форму – как либо заболевала, либо падала. Я звонила своему молодому человеку (лыжнику Никите Ступаку. – Прим. "СЭ") и кричала в трубку, что мне это надоело и я сейчас все брошу. Он мне как-то сказал: "Посмотри на Линдси Вонн (американская горнолыжница. – Прим. "СЭ")! У нее за столько лет были падения и травмы гораздо тяжелее, чем у тебя. А она все равно идет к своей цели и готовится к Олимпиаде".
– Можно сказать, что если бы не травма, вы бы могли в олимпийском спринте подняться даже выше, чем на третье место?
- Не думаю. Сейчас я благодарна судьбе, что все так получилось. Значит, так было нужно.
ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД ЗАПЛАНИРОВАЛА МЕДАЛЬ В ПХЕНЧХАНЕ
– Ваша напарница по командному спринту Наталья Матвеева рассказывала, что Крамер просто перевернул ее представление о лыжах. С вами было то же самое?
– Абсолютно. Когда Маркус пришел в команду, это было как глоток свежего воздуха. Мы с Наташкой и остальными полностью ему доверились. У меня даже сомнений никаких не было, настолько он замечательный. Причем не только как тренер, но и как человек. Он добрый, комфортный, душевный.... Если бы вы видели, как он плакал после моей медали! Он действительно идет к цели вместе с нами, живет нами.
– Вы сразу ему поверили?
– Он все-таки воспитал олимпийского чемпиона Александра Легкова. Для меня Сашин пример очень значим. Поэтому я не только не сомневалась, но и сама стремилась попасть именно в группу Крамера.
– В юниорах вы выступали достаточно неплохо, но главной звездой не были. Может, это и правильно – у нас часто ведь бывает наоборот, когда из супер-юниоров ничего потом не получается?
– Есть пример Насти Седовой, которая выкашивала всех, начиная даже с юношеского возраста. И сейчас уже во взрослом спорте она выступает удачно! Значит, если грамотно тренироваться с самого детства, все возможно. Я очень благодарна Валентину Литвинцеву (тренеру юниорской сборной. – Прим. "СЭ"), который внес большой вклад в мою медаль. Лично мне кажется, что тут очень важно уже во взрослой сборной попасть в правильные руки. Потому что переход из юниоров действительно очень болезненный. Юниорский спорт совсем другой. Там ты просто бегаешь и ни о чем не думаешь. У меня, например, не было никакого представления о правильном питании, режиме, в целом о подходе к тренировкам...
– У вас в команде даже прически у всех одинаковые. Откуда пошла мода на длинные косы?
– Это не только у нас, у биатлонистки Тани Акимовой, например, тоже коса. Вообще, это же русская тема, у нас в стране многие ходят с такой прической.
– Когда вы вместе с подругами только пришли в сборную, дедовщины со стороны старших спортсменок не было?
– Вы же знаете Наташу Матвееву? Ей только по паспорту 30 с небольшим, а по жизни она абсолютно такая же, как мы. Мы до сих пор со всеми девчонками дружим. Я считаю, когда ты умеешь искренне желать другому добро, тебе это обязательно вернется.
– Елена Вяльбе в одном из интервью назвала наших лыжниц "табуретками". Вы всегда в себя верили?
– Я не видела этого высказывания. Но помню, как мы еще в юниорах с тренером расписывали план подготовки на ближайшие четыре года. Это было в 2014-м году, и там значилось, что в 2018-м на Играх в Пхенчхане у меня будет медаль. Тогда казалось, что это вообще нереально.
– Вы совмещаете спринт и дистанционные гонки, хотя большинство наших спринтерш их терпеть не могут...
– Лично я очень люблю длинные гонки, просто обожаю. В спринте очень многое решают опыт и удача. Как бы ты ни подготовился, чтобы все получилось в конкретный день, нужен фарт. Если звезды не сойдутся, ничего не выйдет. А в гонках все понятно: что натренировала – то и показала. В этом плане они справедливее.
МНЕ ВАЖНО ЗНАТЬ, ЧТО Я ОСОБЕННАЯ
– В Интернете есть запись вашего командного собрания, где Вяльбе говорит: "Решайте сами, хотите вы ехать на Олимпиаду в таких условиях или нет". Вы сразу для себя поняли, что надо ехать?
– Конечно. Еще летом во время кросс-похода на сборе в Швейцарии наш второй тренер Егор Сорин спросил: "Девчонки, а если у вас получится, как у летников, и придется ехать на Игры без флага, что будете делать?" Мы сначала посмеялись, мол, такого точно не будет. Но потом уже стали обсуждать эту тему серьезно. И все поняли, что за такой шанс нужно хвататься. Кто знает, что будет с нами через четыре года? Еще когда пробежала в Корее скиатлон, для себя поняла: сюда нужно ехать только за медалью. Иначе это совсем не та Олимпиада.
– Олимпийская атмосфера вас действительно впечатлила?
– Когда мы уезжали из дома, у меня было такое ощущение, что нас отправляют на войну. Казалось бы, обычные соревнования, тот же Кубок мира. Но на Олимпиаде все воспринимается совершенно иначе. А уж когда выигрываешь медаль, это незабываемо. Для меня цель сейчас состоит даже не в самой награде, а в том, чтобы снова испытать эти эмоции. Когда ты стоишь на пьедестале и знаешь, что на тебя смотрят в каждом доме...
– Как вы познакомились со своим молодым человеком, лыжником Никитой Ступаком?
– Это было довольно давно, четыре года назад. Он приметил меня на одном из сборов, нашел в соцсетях, написал сообщение. Мы пошли погулять, пообщались. Но с моей стороны это не было любовью с первого взгляда. Я довольно долго думала, тот ли это человек, кто мне нужен. Сейчас даже порой себе удивляюсь, зачем я так делала?
– Никита все выдержал и проявил настойчивость?
– Он старше меня, поэтому, думаю, все списал на возраст. Решил, мол, девочка молоденькая, не может определиться. Он вообще очень мудрый.
– Вы мечтали отобраться на эту Олимпиаду вдвоем?
– Да, я очень этого хотела. Но сейчас все нормально, Никита выступает на домашних соревнованиях и поддерживает меня по телефону.
– Что он вам написал перед спринтом?
– Он всегда дает мне понять, что я особенная. Так получается, что это чувство сопровождает меня всю жизнь. Сначала родители повторяли: "Юля, в тебе есть что-то, чего нет в других. Ты самая быстрая, самая взрывная!". Потом тренеры: "Ты можешь намного больше, чем ты думаешь". Никита тоже говорит: "Юль, знай, что даже самые топовые спортсменки уже тебя боятся". Честно, я нуждаюсь в этих словах. Мне важно верить, что я отличаюсь от всех остальных. Если просто сказать перед гонкой "Давай-давай!" или "Всех порви!", мне станет только хуже.
– Тогда желать вам всех порвать в эстафете мы точно не станем.
– Мы с девчонками постараемся. Очень хочу, чтобы они испытали те же эмоции, что и я. Ну а в далекой перспективе, следующую цель перед собой я уже поставила. Через четыре года будет следующая Олимпиада. И там будет гимн. Дальше сами все понимаете.
