ЕСТЬ ТЕМА. 21 ШАГ ДО СОЧИ. ИНСБРУК-1976
Референдум против Игр, дебют танцев на льду, допинг в сборной СССР
Александр Горшков: "Стать первыми чемпионами было нашей целью"

Инсбрук-1976 вспоминает знаменитый конькобежец, трехкратный призер Олимпийских игр

– Мы, конькобежцы, ждали этих Игр и готовились к ним в атмосфере невероятной уверенности, – начал 67-летний Муратов, который завоевал в Инсбруке серебро на дистанции 500 м и бронзу на 1000 м. – Ведь той Олимпиаде предшествовала зима 1975 года, когда на спринтерском чемпионате мира мы – Евгений Куликов, Александр Сафронов и я – заняли все три места на пьедестале почета, а в марте на Медео, опять-таки втроем, впервые в истории коньков разменяли на "пятисотке" рубеж 38 секунд. В команде царила обстановка острейшей конкуренции и при этом взаимной поддержки. Было ощущение, что у нас практически нет соперников на стороне, что победы в спринте – наше домашнее дело. Так что ожидания были очень радужными. К тому же накануне Инсбрука очень выросли результаты в спринте. Немного изменился регламент относительно коньков – они стали выше, что позволило спринтерам увеличить скорости в поворотах. Прежде, на более низких коньках, в поворотах мы буквально цепляли ботинками лед, было много падений, и для того чтобы их избежать, в виражах приходилось подтормаживать. Обновления коснулись и одежды. Мы по старинке бегали в трико и свитерах, а вот американцы и норвежцы начали красоваться в обтягивающих комбинезонах с капюшонами на голове, что тоже позволяло бежать быстрее. До современных костюмов там было, как до неба, но эффект тем не менее ощущался.

– А чем еще Игры в Инсбруке отличались для вас от двух предыдущих Олимпиад?

– Самое существенное отличие – впервые на зимних Играх проводилась дистанция 1000 м. От того, что происходит сейчас, те наши забеги отличались категорически. К примеру, стартовали мы не с середины прямой, как сейчас, а с отметки, с которой стартуют на 3000 м. Соответственно, была совсем другая конфигурация бега – не было возможности, как теперь, как следует разогнаться перед входом в первый поворот. Поэтому результаты по сравнению с сегодняшними выглядели просто смешными.

– То есть ваша бронза на 1000 м – можно сказать, историческая награда?

– А еще она – результат невероятного везения! Коньки у нас тогда были довольно примитивные, и под каждый каток и погодные условия мы их приспосабливали, как могли, постоянно паяли и перепаивали. И на той олимпийской "тысяче" у меня после первого фальстарта отвалилось лезвие! Нынешние коньки со свободной пяткой, клэпы, изобрели не так уж давно, а я, выходит, еще в 1976-м их опробовал! Если же серьезно, то ощущение было ужасное. Стоял на старте и не знал, что делать. Второй попытки не попросишь, отказаться от бега даже в мыслях не было, объяснить, что случилась беда с коньком, и поменять ботинки – невозможно. В общем, бежал, как мог, в голове билась одна мысль – только бы не упасть! Каждый раз, ставя ногу на лед, думал, как сделать так, чтобы чертова распаявшаяся пятка не вывернулась из-под ботинка и чтобы лезвие не отвалилось вообще!

– Ну знаете, такая бронза – не везение, а подвиг, я бы сказала.

– Нет, все-таки везение. Условия тогда были не чета нынешним, каток открытый, старый, холодильные установки работали не очень хорошо, и многое зависело от того, в какой паре бежишь. Если в первых, утром, часов в 10, то лед еще нормальный, а если после 11 – пиши пропало. Лед начинал таять, становился мягким, вязким, и результаты падали просто катастрофически. Я бежал в десятой паре, после меня стартовали многие титулованные спортсмены, чемпионы мира и Европы, асы бега на километр и полтора, но все они попали в худшие условия.

– А американец Питер Мюллер, который стал тогда чемпионом?

– Он бежал в первой паре.

– Если бы не беда с коньком, могли бы взять золото?

– Утверждать не берусь, но результат был бы выше, это уж точно.

– На второй вашей дистанции, "пятисотке", вы стали вице-чемпионом Игр, уступив Евгению Куликову каких-то 0,08...

– Там была интересная ситуация. К олимпийским стартам мы готовились в Инцеле. По автобану это километров 120 от Инсбрука, а если напрямую через горы, то от силы 50. Все наши руководители, тренеры, другие спортсмены уже уехали в Инсбрук, а мы с Куликовым до последнего дня сидели в Инцеле. Одни. Даже без тренеров. В Олимпийскую деревню приехали на такси за день до старта. Страшно долго проходили процедуру заселения, но все-таки успели заехать на каток и хоть немножко постоять на льду. А утром сразу в бой.

Атмосфера на катке постоянно менялась. Утром не было никакого ажиотажа, народа на трибунах очень мало. Зрители начали подтягиваться позже, и вот тут стало тревожно. Шум, гам, свист, гвалт… Стало ясно, что это Олимпиада – что-то по-настоящему грандиозное.

Женя бежал в первой или второй паре, я – в восьмой с американцем Дэном Иммерфоллом. Бежал хорошо, был абсолютно уверен, что выиграю не только забег. И поплатился. Расслабился всего-то на мгновение, затянул на входе во второй поворот – и проиграл. Я до сих пор помню этот бег, эту свою ошибку. И до сих пор переживаю тот проигрыш.