Как я помогал России победить на "Стад де Франс"
Наверное, мне было на роду написано писать о футболе. В детстве не интересовали ни машинки, ни конструкторы, оттого, видимо, всю жизнь проблемы с техникой и в целом с рукастостью.
ВИРТУАЛЬНЫЙ ФУТБОЛ ДЕТСТВА
Вместо того чтобы склеивать модели, я еще с дошкольного возраста разыгрывал футбольные матчи между солдатиками и прочими игрушками, используя воротца из крокета. А поскольку для серьезного чемпионата солдатиков не хватало, приходилось создавать команды даже из шахматных фигур и коробочек от диафильмов. Результаты заносились в таблицу.
Занимался я также написанием виртуальных футбольных отчетов. С этим жанром был знаком благодаря регулярному чтению спортивной прессы, которой отец в младших классах лишал при плохих оценках в школе или (и в основном) за слишком большое количество замечаний по поведению. Газеты служили кнутом и пряником.
Мой дядя играл в чемпионате Мичуринска за… спиртзавод. Тетя же рассказывала, что у них на городском уровне был популярен некий футболист, вроде бы армянин, из команды авторемонтного завода. Она называла его Асан. Как следствие, этот персонаж вместе с дядей был героем моих придуманных репортажей.
И свою первую статью, будучи на стажировке в ТАСС, я написал для "Московского комсомольца" о футболе. Конкретно об Аллане Симонсене как обладателе "Золотого мяча" 1977 года.
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ
По возможности, следил за футболом и в Африке, куда судьба занесла меня тассовским корреспондентом. В общей сложности на 11 лет.
В Бенине настраивал радио, чтобы узнать по "Маяку" хотя бы результаты, которые потом вывешивал в посольстве. Репортажи удавалось слушать редко. По вечерам на той же волне вещала радиостанция для рыбаков "Атлантика" – передавала приветы и песни по заявкам слушателей. В Намибии стало проще. В посольстве установили телевизионную "тарелку". К тому же папа регулярно высылал почтой еженедельник "Футбол", обрезав края, так что издание влезало в обычный конверт. Как-то подвезли в то время свежее слово – номера родившегося "СЭ".
По возвращении в Россию в 1995 году встал ребром вопрос, как существовать дальше. В ТАСС выдали параллельную зарплату в рублях за пять с половиной намибийских лет, которой из-за отсутствия какой-либо индексации хватило на проездной в метро. Между тем еще за год до этого состоялись переговоры с "СЭ". Мне было 39, так что газета стала для меня не университетами, а шансом прожить своего рода вторую жизнь в профессии.
И эта жизнь длится уже почти 21 год.
В редакции уже работал бывший тассовец Константин Клещев. Позже пришли Борис Богданов, Григорий Потапов, Владимир Константинов. Все они, убежден, придали солидности "СЭ": закрыли вопрос с иностранными языками, добросовестно подходили к проверке фактов, добивались единообразия в написании фамилий.
В темпе, навязанном сегодняшним интернетом, тщательности, увы, не хватает. И вообще ошибки в спортивной информации, где много статистики, были, есть и будут. Но, честное слово, свои существенные переживаю так, что запоминаю навсегда.
Технический прогресс вообще впечатляет. Двадцать лет назад у журналистов не было ни ноутбуков, ни интернета, и в командировки приходилось возить кипы справочных материалов. Да я мобильный телефон впервые взял в руки, когда летом 1997 года приехал на три года работать во Францию. Не мог понять, что делать с сим-картой. Зато потом в отпуске на московских улицах появилось странное недоумение: чего-то тут не хватает. Пока не сообразил – людей с мобильниками!
А вообще я очень благодарен судьбе за "вторую" жизнь, в которой довелось встретиться со многими интересными людьми, побывав и переводчиком, и водителем, и даже футбольным разведчиком, да и контрразведчиком.
РОССИЙСКАЯ "ГЛУБИНКА"
Летом 1996-го, то есть уже 20 лет назад, поручили написать о "Генгаме", который выпал в Кубке Интертото "КАМАЗу". Позвонил в клуб – соединили с вице-президентом Эме Дагорном, который в ходе беседы вдруг попросил: "Вы не могли бы узнать, во сколько начало игры? Звоним в Набережные Челны – там какая-то тетенька, услышав французскую или английскую речь, трубку бросает. Нашли темнокожего парня, который вроде бы знает русский. Но его тоже не понимают".
Так я стал связным. Высылал в российский клуб пожелания французов по питанию. Искал для "Генгама" переводчика, обратившись с предложениями к паре знакомых. Тщетно. В итоге с разрешения редакции оказался в этой роли сам. Забавный и полезный, между прочим, получился опыт на заре спортивной части карьеры. Узнал, например, на практике, что такое предматчевое совещание, даже присутствовал на установках гостей.
Намучился, покупая по копии паспорта авиабилет для вице-президента на российском участке. Во Франции почему-то тогда могли выписать билет только до Москвы. Между тем месье Дагорн решил прилететь раньше с целью рекогносцировки местности. Перед этим в Поти команда прибыла в день игры и сразу после нее улетела, так как в гостинице не было воды. В Челны же она добиралась с двумя посадками на двух маленьких самолетах: один по дружбе одолжил "Осер", другой – президент лиги Ноэль Ле Грэт, ныне глава Французской федерации футбола, а до 1991 года – многолетний президент "Генгама", клуба, который за два года до описываемой истории еще играл в третьем любительском дивизионе.
Страхи французов насчет российской провинции оказались напрасными, хотя жизнь там в середине 90-х была несладкой. Гостей разместили на двух отдельных этажах, где специально для них подключили телефон. Из номеров позвонить было нельзя – администрация боялась неуплат со стороны постояльцев. Наутро, когда "Генгам" улетел, мне пришлось диктовать статью уже из телефона-автомата.
Гостям рекомендовали не посещать вечером ресторан, в котором частенько гуляла "братва", а на завтрак поджидал сюрприз – вместо кофе подали ячменный напиток. Эта невидаль вызвала тренерскую шутку: "Сок из носок". Надо было срочно исправлять ситуацию – и официантку послали в магазин хотя бы за банкой растворимого.
В Челнах "Генгам" уступил – 0:2, но дома отыграл дефицит, а в дополнительное время забил еще два гола. Следующим его соперником стал "Ротор", и мое сотрудничество с клубом из Бретани продолжилось.
В волгоградском аэропорту мы встретились как старые добрые знакомые: "Наконец-то нас будут понимать". Для начала пришлось оформлять бумаги на два самолета гостей. В итоге их экипажи опоздали на ужин, и мы отправились в ночное заведение, устроенное на крыше цирка. Французы учились пить залпом водку после того как я на спор опрокинул в себя стакан. На следующий день стюардессы на футбол не пошли.
БЕЛЬГИЙСКИЙ ВОЛОНТЕР
Впрочем, пьянству – бой. Мэр Гента недавно не хотел видеть на матче с участием "Зенита" болельщиков из Петербурга, поскольку, мол, возможны всякие дебоши, хотя с годами наши люди стали вести себя за рубежом приличнее. В то же время вот что произошло в Бельгии во время Euro-2000.
В ходе матча в Брюгге мне вдруг позвонил Михаил Гершкович, в то время помощник Олега Романцева в сборной. Из Брюсселя он добирался вместе с президентом РФС Вячеславом Колосковым, за которым заехал автомобиль с волонтером. Водитель, однако, оказался совершенно пьян, и за рулем его заменила жена. Ехала она так медленно, что опоздали на полтайма. Между тем хотелось успеть вернуться в гостиницу до телетрансляции другого матча. Что ж, по бельгийскому шоссе рулить одно удовольствие – домчали с ветерком.
ФРАНЦУЗСКИЙ ШПИОН
А с Кубком Интертото в 1996 году связана еще одна история с продолжением. Отправили меня на матч "Страсбур" – "Уралмаш", благо за французский клуб выступал Александр Мостовой. Полузащитник, однако, как раз тогда решил из "Страсбура" уйти и принимать участие в игре не собирался. С утра в день матча в холле как раз того отеля, в котором поселилась российская команда, шли переговоры между Мостовым, его агентом и прилетевшими в Страсбург представителями "Сельты".
Тогда-то я и познакомился с Жоржем Завьяловым, сыном офицера белой армии, который рассказывал, что поддерживает отношения с Мостовым и что, в частности, его жена давала футболисту юридические консультации. Мне же этот русский по крови человек и в тот, и в два последующих приезда любезно помогал с транспортом.
Жорж (или Юрий) не скрывал, что некогда работал во французской военной контрразведке – наведывался время от времени в Западный Берлин, чтобы перехватывать переговоры по радиосвязи в Группе советских войск в Германии. Из-за этого французские власти не позволяли ему съездить на историческую родину. Впоследствии занялся рекламой и заодно футбольными делами, в том числе опять "шпионскими". Рассказал, что на основе репортажей в "СЭ" составил перед четвертьфиналом Лиги чемпионов досье на "Спартак", которое пригодилось "Нанту", да и "Страсбур" снабдил информацией об "Уралмаше".
Перед знаменитым матчем 5 июня 1999 года на "Стад де Франс" (победа России со счетом 3:2), где во вторник предстоит снова играть сборной России, по просьбе Романцева я подъехал к сборной в гостиницу, чтобы рассказать последние новости из стана соперника. При этом возникли непредвиденные проблемы. С одной стороны, надо было работать на теннисном "Ролан Гарросе", с другой, из-за забастовки работников метро на дорогах создались страшные пробки. Чудом успел к назначенному часу.
Впрочем, Романцев использовал и другие источники информации. Так, после меня к нему в номер "на доклад" зашел Игорь Яновский, выступавший за "ПСЖ".
В это время и возник старый знакомый Жорж. "Понимаю, что тебе не с руки, но ты же наверняка знаешь состав сборной России?" Признаюсь, знал. От члена тренерского штаба. И эта информация подтверждала наблюдения коллег на тренировках. Но мы пошли против профессионального долга и состав не опубликовали.
Да, участие в игре Мостового из-за травмы было под вопросом, но Романцев приготовил и другие сюрпризы. В центре обороны против Анелька тогда отлично сыграл Смертин, на левом фланге обороны неожиданно появился Варламов. В атаке же французы ждали тандем Панов – Юран, но последнего не оказалось даже в запасе. Вперед выдвинулся один Панов, зато полузащитников было пятеро.
Жоржу пришлось изложить какой-то банальный вариант как раз с Юраном. Чувствовалось, обиделся. Но я с ним "расплатился", сообщив впоследствии состав сборной Украины. Без какого-либо инсайда – я его просто угадал. Впрочем, для меня так и осталось тайной, насколько мой знакомый был вхож в круг людей Роже Лемерра и пользовались ли его сведения доверием.
Семнадцать лет с того матча прошло, как семнадцать мгновений. Футбол не заканчивается никогда, и мы живем вместе с ним.
