«Знаю несколько регбистов, которые получают 500 000 рублей в месяц. Но это потолок». Василий Артемьев — о карьере, травмах, «Русском ниндзя» и работе с Моргенштерном
22 ноября на СТС стартует экстремально-спортивное шоу «Русский ниндзя» — отечественная версия всемирно известного Ninja Warrior, которое показывают уже 24 года в 18 странах. В роли ведущих — Моргенштерн, Ида Галич и игрок регби-клуба ЦСКА, многолетний капитан сборной России Василий Артемьев, который накануне премьеры дал интервью «СЭ».
«Ниндзя»
— Как вас в «Ниндзя» занесло?
— Все началось в 2020-м, когда мне позвонили из продакшн-компании и пригласили на кастинг ведущего в развлекательное шоу со спортивным уклоном «Бегущий человек». Пробы прошел успешно, но съемки не состоялись.
— Почему?
— Продюсеры решили, что шоу слишком нишевое — для паркурщиков и уличных бегунов. Проект заморозили. А летом 2021-го — вновь звонок из той же продакшн-компании: «Мы запускаем другое шоу — «Русский ниндзя». Задача участников — преодолеть полосу препятствий. Будет три ведущих. Хотим пригласить вас на пробы». Приезжал в студию раз шесть или семь, пока не услышал: «Вы утверждены. Готовьтесь к съемкам, стартуем в начале октября».
— Не всякий регбист пройдет два кастинга на ТВ.
— Ну, к камерам и студии я давно привык, есть какой-то опыт. Я ведь один из ведущих программы «Все на регби!», которая уже полтора года выходит на ТВ. Дважды в месяц, в прямом эфире.
— Сейчас столкнулись с неожиданностями?
— Да нет. Снимали в Сочи, в Олимпийском парке рядом со стадионом «Фишт». Там из сложнейшей конструкции, которую привезли из Бельгии на 13 фурах, собрали трассу. Работали мы в основном ночью. Это задумка продюсеров и режиссера.
— В чем смысл?
— В красивой подсветке — и «Фишта», и трассы. Получаются невероятно эффектные кадры. Прямо завораживает.
— Сколько длились съемки?
— Неделю. Каждая смена — по 12-14 часов. Один раз начали в 17.00, а закончили в половине восьмого утра.
— Тяжелый график.
— Меня больше беспокоило другое — на четвертый день едва не остался без голоса. Я-то думал, он закаленный, за долгую карьеру в регби успел натренировать. Но здесь так сопереживал участникам и не жалел эмоций, что в какой-то момент охрип.
— Что же делать в такой ситуации?
— Врач посоветовал полоскать горло физраствором и принимать «Гомеовокс». Говорят, еще коньяк помогает, снимает со связок отек, но об этом я вспомнил уже в Москве.
Алишер
— Как с Моргенштерном работалось?
— Отлично! Прежде мы виделись только раз — на пробах. Смотрели нарезки из всяких шоу, как участники преодолевают полосу препятствий, — и комментировали. Уже тогда быстро нашли общий язык. Ну а в Сочи на съемочной площадке между нами практически сразу возникла «химия». Шутили, подкалывали друг друга. Иногда прямо разрывало на хи-хи. Думаю, многое из этого попадет в финальную версию. Хотя что-то наверняка вырежут.
— На мат намекаете?
— Ага. Впрочем, его было мало. Помню, однажды на трассе происходило что-то невообразимое, и у Алишера вырвались нецензурные слова. Оказались к месту. Я бы и сам сформулировал так же. Если бы был Моргенштерном (смеется).
— Вы и Моргенштерн — два разных полюса...
— Понимаете, у него есть определенный образ. Что в нем от настоящего Алишера, судить не берусь — с творчеством-то его не знаком. На меня за неделю совместной работы Моргенштерн произвел приятное впечатление. Адекватный, ни гонора, ни капризов. Когда прощались, я даже спросил: «Ты не против, если буду всем рассказывать, что Моргенштерн — нормальный парень? Это не навредит твоему образу?»
— А он?
— Пожал плечами: «Никаких проблем».
— Мужчины, которые красят ногти, вас, регбиста, не напрягают?
— Ничуть. Популярность Алишера среди тинейджеров объяснима. Их во все времена привлекало что-то запретное. Эпатаж. Возможность побыть бунтарем, пойти вразрез с общепринятыми нормами. Весь образ Моргенштерна и построен на том, чтобы привлечь внимание этой аудитории. То же самое было раньше.
— Вы о чем?
— Вспомните рокеров 70-х, 80-х — с дерзкими образами, скандальными выходками. Уверен, многие это делали не по собственному желанию, а с подачи продюсеров. Которые ради пиара готовы на все. Накрашенные ногти — из той же серии. Хотя в Сочи у Моргенштерна их не было. Кроме многочисленных татуировок ничто не выдавало в нем персонажа из другого пласта реальности.
— Полгода назад вы обмолвились, что не знаете ни одной песни Моргенштерна. А теперь?
— Ничего не изменилось. Я вырос на русском роке. Люблю «Кино», ДДТ, «Наутилус», «Аквариум», «Пилот». Под настроение могу послушать хаус, дип-хаус. Но не Моргенштерна. Правда, в перерывах между съемками ознакомился с текстами его песен. Думал, запомню строчку — и процитирую во время шоу. Но ничего подходящего не нашел. Либо цензурные синонимы пришлось бы подбирать.
— От спорта Моргенштерн далек?
— Да — если говорить о командных видах. Мне рассказывал, что в детстве занимался скейтбордом, сейчас постоянно посещает тренажерный зал. Ну и о регби немножко расспрашивал. Я объяснял правила, ломал какие-то стереотипы...
Сотня
— Как в клубе отнеслись к тому, что в разгар сезона вы укатили в Сочи на съемки шоу?
— С пониманием. Пропустил-то всего один матч. Да и форму за неделю растерять не успел.
— Где-то написано, что за сборную России вы провели 95 матчей, где-то фигурирует другое число — 99. Так сколько?
— 96.
— В ближайшие месяцы закроете сотню?
— Надеюсь. Но...
— Что?
— После попадания на Кубок мира-2019 у меня появилась новая цель — войти в импровизированный «Клуб 100», присоединиться к Юре Кушнареву, Вите Гресеву и Андрею Гарбузову, которые давно этой отметки достигли. Юра вообще наш главный рекордсмен. Если не ошибаюсь, у него уже 117 матчей за сборную.
— Ого.
— У меня бы еще в прошлом году все получилось, но вмешалась пандемия. Отменялись игры, турниры, я страшно переживал, что никак не закрою гештальт. А теперь об этом просто не думаю. Отпустил ситуацию. Сыграю сто матчей — замечательно. Нет — значит, не судьба.
— В июле вам стукнуло 34. Чувствуете себя ветераном?
— Нет. Первое, что теряешь с возрастом, — скорость. Но если отталкиваться от тестов, пока не сильно проигрываю самому себе десятилетней давности. Например, тогда 10 метров бежал за 1,48. Сейчас — за 1,58. Разница микроскопическая. То же со спринтами на 30 метров. Точных цифр не помню, но из четырех секунд по-прежнему выбегаю. И в клубе, и в сборной я один из лучших по этим показателям.
— Впечатляет.
— Другое дело, регби стремительно молодеет, и сегодня все чаще успеха добиваются сборные, которые прилично обновили состав. Возьмем Португалию. Раньше мы регулярно ее побеждали, пусть и не без труда. А в июле сгорели — 26:49.
— Кажется, впервые за десять лет.
— Верно. В отличие от португальцев, сделавших ставку на молодежь, у нас команда более возрастная. В силовых компонентах им не уступаем. Чего не скажешь о скорости, резкости. Отсюда и результат.
Зарплата
— Когда заканчивается ваш контракт с ЦСКА?
— В конце ноября. С руководством клуба есть договоренность о продлении.
— Допускаете, что этот сезон — последний в карьере?
— Все может быть. Но я бы еще поиграл. И здоровье позволяет, и желания хоть отбавляй. От регби за столько лет не устал.
— Когда два года назад перешли в ЦСКА, Алексей Митрюшин, президент клуба, сообщил журналистам, что вы будете получать 200 тысяч рублей в месяц. Сейчас продлите контракт на тех же условиях?
— Думаю, да.
— 200 тысяч — рекордный оклад в карьере?
— Нет. В «Красном Яре», где отыграл шесть лет, было больше. А слова Митрюшина... Я вам объясню, почему он так поступил. В тот момент дефицит игроков с российским паспортом привел к резкому скачку зарплат. В перспективе это могло подкосить все наши клубы. Вот Алексей Сергеевич и раскрыл детали моего контракта. Дал понять, что зарплаты должны быть адекватны уровню лиги.
— Исчерпывающе.
— При этом отмечу, что мой доход в значительной степени строится и на рекламных контрактах в дополнение к игровому.
— Хоть кому-то в российском регби платят миллион рублей в месяц?
— Ну что вы! Знаю несколько игроков, которые получают ежемесячно 500 тысяч. Но это потолок. У нас же не футбол и не хоккей — все скромнее. Самые высокооплачиваемые регбисты мира зарабатывают около миллиона евро в год.
— Кто же?
— Новозеландец Дэн Картер, в феврале завершивший карьеру, южноафриканец Чеслин Колбе... В японских и французских клубах хорошие контракты. Но миллион евро предлагают единицам.
«Слоник»
— Наткнулся тут на ваше интервью. Цитирую: «В прошлом году в матче Кубка шести наций англичанин Джо Марлер подергал «слоника» валлийца Алуна Уина Джонса». А вы...
— ...Хотите спросить, дергал ли я «слоника»? (Смеется.) Нет!
— А вам?
— Бог миловал. На поле никто за гениталии не хватал.
— Марлера-то дисквалифицировали?
— Да, на 10 недель. Джо — парень своеобразный, любит постебать и соперников, и партнеров, и даже судей. Иногда переходит грань. Плюс надо знать Джонса. Человек серьезный, уважаемый, капитан сборной Уэльса. Шутку со «слоником» не оценил. Другой бы на его месте посмеялся и не стал бы раздувать скандал. А вообще в игре всякое бывает...
— Например?
— Столкнулись, куча-мала, ты внизу. Кому-то из соперников тихонечко шнурочек развязал, выскользнул — и дальше побежал. Или вот история. Встречаемся с московским «Динамо», за которое играет бывший легионер ЦСКА Франсуа Эстерхейзен. Заваливается на бок, и тут кто-то из наших ребят засовывает ему палец в ухо, начинает щекотать. По-дружески. Оба ржут. Такие у нас приколюхи.
— Самый подлый прием в регби?
— Пальцем — в глаз. Но с 1995 года, когда регби перешел на профессиональные рельсы, за подобные трюки сурово наказывают. Как и за драки. Сейчас на поле их уже не увидишь. Разве что за грудки можно взять, потрясти, поорать, не более.
— Последний мордобой на вашей памяти?
— Это в сборной. Кубок мира-2011, Новая Зеландия. До старта 12 дней. Прилетаем, тренируемся, тренируемся... Напряжение накапливается, градус кипения просто зашкаливает. Ну и полыхнуло. Пару раз пацаны друг другу навернули. Пока тренеры не разняли. А вот в эпоху любительского регби чего только не случалось! Есть у меня приятель — Люк Фицджеральд, ирландец. Его отец — тоже регбист, играл за сборную. Рассказывал: «Принимаем новозеландцев. Ставят мол, идут толпой. Если кто-то из наших падает, они через него не перешагивают. Наоборот, хватают за шкирку, тянут за собой и продолжают наступать. А шипы-то металлические, здоровенные!»
— Кстати! Не этот ли папаша уверял вас, что после матча выпивал 20 пинт «Гиннеса»?
— Он самый. Еще и на машине ехал домой!
— С ума сойти.
— Как человек, проживший семь лет в Ирландии, могу подтвердить — люди там пить умеют. Правда, 20 пинт при мне никто не убирал. А 10-15 — легко.
— У вас за столом рекорды были?
— Я тоже люблю ирландское пиво — и стаут, и эль. Но три пинты для меня предел.
— А потом за руль?
— Нет-нет. Придерживаюсь железного правила: даже если чуть-чуть выпил — машину не поведу. Хотя в Великобритании допустимое содержание алкоголя в крови — 0,8 промилле. Что эквивалентно двум кружкам пива.
Травмы
— Когда-то от бывшего регбиста услышал: «У нас самая распространенная травма — перелом ключицы».
— Не согласен! На первом месте, как и в американском футболе, — сотрясение мозга. Смотрели фильм «Защитник» с Уиллом Смитом?
— Нет.
— Картина основана на реальных событиях. Смит играет судебно-медицинского эксперта, который обнаруживает у бывших звезд НФЛ необратимые изменения клеток головного мозга. Из-за многочисленных сотрясений. Синдром получил название ХТЭ — хроническая травматическая энцефалопатия. Все это привело к корректировке правил — и в американском футболе, и в регби.
— В чем конкретно?
— Ужесточились санкции за умышленную грубость, запретили захваты выше уровня плеч. Если раньше за такой фокус судья ограничился бы штрафным ударом, то теперь это удаление и длительная дисквалификация. Сотрясений сразу стало меньше.
— У вас-то их сколько?
— Два. Первый раз неудачно выполнил захват — и прилетело бедром в лоб. А года четыре назад играли с грузинами. Выпрыгивая за мячом, столкнулся головой с соперником. Даже сознание на пару секунд потерял. Тут же заменили. Удар был настолько сильный, что еще месяц ощущались последствия.
— Вам и нос ломали?
— Он, конечно, кривоват — когда-то прилично по нему наполучал. Но без переломов. У меня вообще было мало травм.
— Самая серьезная?
— В 2009-м разорвал заднюю крестообразную связку. Хирург осмотрел, сказал, что другие части коленного сустава не задеты, а значит, можно обойтись без операции.
— Каким образом?
— Закачать мышцы так, чтобы плотно держали сустав. Уже через два месяца я вернулся на поле. До сих пор играю!
— Почти всю карьеру — без заднего «креста»?!
— Ну да. В другой раз сломал две маленькие косточки в районе запястья. Они всегда долго заживают. Врач дрелью просверлил дырки, вставил металлические спицы. Кончики торчали наружу.
— Картина.
— Да уж. Целый месяц так проходил. А выдирали спицы еще интереснее — обычными плоскогубцами. Без наркоза.
— Дед у вас легендарный. Жив-здоров?
— Слава богу! Ему 81, бабушка на год старше. Продолжают работать. В 2019-м летали в Японию на Кубок мира, болели за нас. Через две недели у них бриллиантовая свадьба, 60 лет!
— Фантастика.
— Оба окончили МИФИ, по распределению попали в Зеленоград, трудились в высокотехнологичном секторе. Бабушка — программист, дедушка разрабатывал системные модули для космической промышленности. А последние двадцать лет занимаются медицинским бизнесом — производят фибриновый клей, который используется при операциях.
— Вы ведь тоже в этом деле участвуете?
— Я один из учредителей фирмы. В основном помогаю на переговорах с иностранными партнерами. Скажу честно — бизнес тяжелый. Конкуренты мощные, рынок узкий, объемы не самые большие. Но пока есть своя клиентура, держимся на плаву.
