Заслуженный тренер России Леонид РАЙЦИН, который более четверти века занимался научной деятельностью в области спортивной биомеханики, является автором более ста научных работ и десяти изобретений, а также принимал участие в подготовке фигуристов к шести Олимпиадам, рассказал о некоторых секретах своей профессии

Имя Леонида Райцина я впервые услышала в 1995-м, когда по просьбе знаменитой Татьяны Тарасовой тренер стал заниматься специальной подготовкой с Ильей Куликом. Спустя три года Кулик стал олимпийским чемпионом в мужском одиночном катании в Нагано-1998 и первым фигуристом, успешно исполнившим в финале четверной прыжок.

Много лет спустя Райцин скажет: "Все, кто у меня тренировался, выполняли четверные прыжки без всяких проблем. И ни у кого из них не болели колени".

"ПАРАЗИТНЫЕ" МЫШЦЫ

К Райцину я приехала, как и договаривались, на одну из его тренировок - в спорткомплекс Олимпийской деревни.

- Ваша работа с фигуристами начиналась, если не ошибаюсь, еще в советские времена?

- Да. Я был тренером по спецподготовке при сборной СССР на протяжении четырех лет - вплоть до Олимпийских игр-1988. Пригласил меня тогда Валентин Писеев, курировавший в Спорткомитете СССР фигурное катание и санный спорт. Основным местом моей работы считалась лаборатория биомеханики при институте физической культуры, откуда меня со скрипом, но отпускали на летние тренировочные сборы. Хотя я всегда понимал, что этого мало. Работа должна быть круглогодичной. Нельзя за месяц-полтора привить человеку все необходимые качества.

- Писееву вас кто-то рекомендовал?

- В институте физкультуры многие знали о моем нетрадиционном понимании тренировочного процесса. Я много лет работал в лаборатории спортивной биомеханики профессора Владимира Зациорского - был у него, можно сказать, главным инженером. Мы ведь долгое время считались ведущими в мире в этой области. Зациорский уехал работать в Америку. Однажды, когда мы там встретились, пригласил меня к себе, три часа слушал о том, как я тренирую, а потом с грустью сказал, что его книжку "Физические качества спортсмена", похоже, надо переписывать...

- В чем именно заключается отличие вашего подхода к тренировкам от общепринятого?

- У нас тренировочный процесс, как правило, состоит из ОФП или круговой тренировки, когда из спортсмена очень сильно "вынимают" энергию. Заставляют его, к примеру, бегать не в том режиме, в котором нужно. Или прыгать по лестнице. Или прыгать через скакалку. Ну как можно, предположим, заставлять семи-девятилетнего ребенка прыгать по 200 - 300 раз? Ведь суставы имеют определенный запас прочности, а именно в этот период идет активное развитие связочного и суставного аппарата.

Если мышцы перегружены, начинают перегружаться связки. Связки перегрузились - пошли нарушения в костных структурах. Мы знаем прекрасно, что мышца способна восстановиться после практически любой нагрузки за три - четыре дня. Связка за три недели - месяц. Надрывы связок с нарушением кости можно лечить годами. И таких проблем очень много.

В период роста ребенка связочный аппарат тоже растет. И соответственно становится более слабым. Укреплять связки можно, но для этого очень важно давать мышцам правильный режим работы. Я всегда говорю тренерам: нужно стремиться к тому, чтобы развитие физических качеств было как бы опережающим. В этом случае у спортсмена с самого начала закладывается правильная техника, потому что не включаются "паразитные" мышцы.

- Какие, простите?

- Я называю их "паразитными". Это те мышцы, которые не должны быть задействованы в технически правильном движении. Вот смотрите: чтобы оттолкнуться и поднять тело на определенную высоту, нужно толкнуться именно ногами. Если мышцы ног слабоваты, человеку приходится в момент отталкивания добавлять мах спиной. И это в данном случае будет именно "паразитным" движением - технически некорректным и абсолютно ненужным. Потому что в прыжке произойдет следующее: мах добавит телу дополнительную горизонтальную скорость, и при приземлении спортсмен, скорее всего, упадет.

СЕКРЕТЫ ДВИГАТЕЛЬНОЙ ЗОНЫ

- Тренерам свойственно достаточно болезненно воспринимать советы и рекомендации со стороны. С кем в плане взаимопонимания вам было проще и интереснее работать?

- Это, безусловно, Татьяна Тарасова. Она умеет слушать, умеет слышать и вообще большая умница во всем, что касается тренерской работы. Поэтому и учеников своих она всегда подводила к соревнованиям очень профессионально и грамотно. Я работал с ней шесть лет подряд - с того самого момента, как в 1995-м она взяла Илью Кулика, а потом - Алексея Ягудина.

Передать свое понимание другому тренеру очень сложно. Многие ведь не очень хорошо прошли даже институтский курс обучения. Подавляющее большинство специалистов работает, руководствуясь двумя вещами: опытом тех людей, которые тренировали их самих, и собственной интуицией. А для того, чтобы сделать результат, нужны очень большие знания.

Я, например, всегда старался бывать на ледовых тренировках и могу сказать, что далеко не всякий тренер способен правильно дозировать нагрузку. А это ведь очень важно.

- Чтобы не перегрузить спортсмена?

- Не только. У нас в мозгу есть двигательная зона, отвечающая за координацию и так называемые "точностные" движения. Именно там формируется модель тех же прыжков. Но если сделать прыжок слишком много раз, эта зона устает. И понимание того, как нужно прыгать, начинает теряться. Вплоть до того, что человек вообще перестает понимать, что делает.

Тренер же, не зная, что произошла перегрузка, вместо того, чтобы дать спортсмену отдых и восстановить функции двигательной зоны, продолжает заставлять ученика повторять прыжок. Но мозг-то продолжает накапливать неправильные движения и запоминать их.

Главная задача тренера не в том, чтобы загрузить спортсмена работой. Нужно дать ему именно индивидуальную нагрузку, ту, к которой человек готов.

Например, чтобы успешно выполнять те же четверные прыжки, нужны два условия: физическая готовность и отсутствие травм. Общеизвестно, например, что у всех фигуристов возникают проблемы с коленными суставами. У спортсменов, которые тренировались под моим руководством, их никогда не было. Ни у Александра Фадеева, который начал прыгать четверные прыжки первым в мире, ни у Виктора Петренко, при том что у него всегда присутствовал небольшой лишний вес, ни у Кулика. Потому что в своей работе я руководствовался и такой вещью, как принцип подготовки мышц и суставов к нагрузкам.

Что касается развития физических качеств, тут все достаточно просто. Скорость, например, развивается у ребенка с 9 до 11 лет. Если правильно работать в этот период, можно добиться увеличения скоростных качеств на 20 - 30 процентов. Это очень много.

Выносливость может развиваться до 30-летнего возраста. А вот сила - всю жизнь. Причем поднять этот показатель возможно до трехсот процентов. Известны случаи, когда штангисты выступали в 50-летнем возрасте с прибавлением результата. Если техника движений отработана, то именно сила позволяет увеличивать результат.

Например, когда я работал с Сашей Успенским, тот стал прыгать четверной тулуп и сальхов, и каскады 4+3 с этими прыжками. Пришел он ко мне совершенно по другому поводу - из-за хронических проблем со спиной. А через два года был четвертым на взрослом чемпионате России. И вторым - за Женей Плющенко - в короткой программе. Хотя изначально Саше было гораздо тяжелее, чем другим: у него состав мышцы "медленный". Это означает, что добиться стабильного исполнения четверных можно было только через очень большую силу.

- По поводу "быстрых" и "медленных" мышц существует две точки зрения. Первая заключается в том, что соотношение быстрых и медленных волокон всегда остается неизменным, а вот согласно второй, качества волокон при соответствующей работе способны меняться. Что из этого правда?

- Менять свои качества при определенной работе способны так называемые "промежуточные" волокна, но их не так много. И это играет роль, если соотношение быстрых и медленных волокон у спортсмена от природы одинаково. Но если человек от рождения имеет 70 процентов "медленных" мышц, спринтером его не сделать, как ни старайся. Довольно быстрые мышцы у Алексея Ягудина. У Кулика они немного медленнее.

- Когда вы начинали работать с Куликом, его долго приходилось убеждать в необходимости той или иной работы?

- Мой основной принцип всегда заключался в том, что я никогда не работаю с "роботом". Добиваюсь результата только через мозги. Объясняю спортсмену, почему надо выполнять работу определенным образом, рассказываю, какого эффекта это поможет достичь. Кулик понимал все очень быстро. Соответственно и работать с ним было большим удовольствием.

О ЧЕМ ЗАБЫВАЕТ МИШИН

- Вы ведь сами не занимались фигурным катанием?

- Никогда. Занимался волейболом, баскетболом, настольным теннисом. В тяжелой атлетике за год выполнил норматив мастера спорта - без тренировок, без специальной подготовки, при очень плохой технике... Только за счет природных физических качеств. Относительная сила, к примеру, была у меня 3,25. Это означает, что при собственном весе в 52 кг я был в состоянии приседать с весом 170 кг, а на плечах удерживал 200.

- Почему же с такими данными вы не задержались в этом виде спорта?

- Потому что с моими плечевыми суставами, которые устроены так, что не позволяют выполнять определенные движения, делать там было нечего. Силы, как говорится, было вагон, а техники - ноль. К тому же при весе 52 кг идеальный рост штангиста - 140 - 145 см. А во мне было 160. При этом я был способен прыжком с места поднимать собственный центр тяжести на один метр.

Помните, на чемпионате мира-2000 в Ницце я вам сказал, что через 12 лет фигурист выполнит прыжок в пять оборотов? Этого не произошло лишь потому, что изменилась система судейства, и все на какой-то период вообще прекратили выполнять четверные прыжки. Но я до сих пор уверен: если кто-то задастся такой целью и будет обладать такими качествами силы, как были у меня, он это сделает.

Большинство спортсменов поднимает свой центр тяжести максимум на 50 см. Даже Алексей Николаевич Мишин в своей книжке написал: мол, поднимать высоту прыжка уже трудно. Соответственно можно только увеличить скорость крутки.

При этом Мишин забывает простую вещь: скорость вращения может быть доведена до максимума, во-первых, только у очень тонких по телосложению спортсменов - астеников, а во-вторых, как я уже сказал, период развития скоростных качеств заканчивается в 11 лет. Значит, остается только увеличивать скорость за счет более плотной группировки в воздухе. Но при этом, скорее всего, начнут проявляться уже другие проблемы: если, допустим, у спортсмена есть хотя бы небольшая асимметрия, при плотной группировке и быстром вращении он начнет заметно отклоняться от оси. И станет вследствие этого неправильно приземляться. Скорее всего - падать. Значит, нужно думать о том, чтобы поднять именно качество силы.

У меня не так давно был случай: пришел 16-летний мальчик-фигурист. Прыжок с места в длину составлял у него на момент прихода 2,35. Через четыре месяца он прыгал на 2,85. И физически был совершенно готов к тому, чтобы прыгать четверной. Причем после моих занятий спортсмены не устают. А спокойно едут после них на свою основную тренировку.

- Вы работаете только в Олимпийской деревне?

- Да. В свое время для себя решил, что никогда не буду ни от кого зависеть. Это, если хотите, мое кредо.

- Но ведь к Николаю Морозову в Новогорск вы поехать согласились?

- Пошел на это лишь по той причине, что с Колей мы много работали в Америке, здесь у него большая группа, и мне было интересно. Тем более что с Еленой Ильиных и Никитой Кацалаповым я начинал работать еще тогда, когда Лене было 13, Никите 17, и катались они у Саши Жулина. Фигуристы они совершенно потрясающие. По бегу, относительной силе, скоростным и взрывным качествам Никита уже тогда обыгрывал всех ребят, включая тех, кто был на три-четыре года старше. Мы прекратили работу лишь по той причине, что у них не было возможности ездить ко мне в зал через всю Москву. Я прекрасно понимаю, что это действительно тяжело.

В Новогорск же, пока мы работали с Морозовым, я приезжал три раза в неделю. Сейчас, кстати, мы договорились, что продолжим работать вместе и в следующем сезоне.

- Не могу понять: если вы на протяжении стольких лет связаны с фигурным катанием, почему сейчас не работаете на благо этого вида спорта на уровне сборной, а занимаетесь, по сути, частной практикой?

- Тут все просто на самом деле. Я никогда не сотрудничаю с теми, кто нарушает договоренности. В свое время, когда я пришел в сборную по приглашению Писеева, мы договорились об определенных условиях. Со своей стороны я все выполнил. Все фигуристы, как вы наверняка помните, выступили на Играх в Калгари блестяще. Помимо этого я написал раздел в учебник Мишина, сделал учебный фильм на основе своей работы у Станислава Жука, написал учебное пособие, по поводу которого еще тогда говорили, что в профессиональных кругах оно станет бестселлером.

На этом тему работы с федерацией фигурного катания я для себя закрыл, поскольку федерация свои обязательства передо мной не выполнила. Видимо, и для большинства наших тренеров я недостаточно умен, чтобы разбираться в фигурном катании. Хотя, когда они приходят ко мне в зал, я сразу способен им объяснить, почему именно их ученики не прыгают на льду.

- Вам хотя бы иногда приходит в голову, что своими методиками вы в каком-то смысле опередили эпоху?

- Я вполне отдаю себе отчет в том, что все, что происходит у нас, это прошлый век. И строится все по-прежнему на отборе: просмотрел тренер сто человек, довел до звания чемпиона страны одного из них. Хороший он тренер? Замечательный! Что стало с остальными 99 спортсменами, никого не волнует.

А мне их жалко. Поэтому я работаю со всеми, кто ко мне приходит. И помогаю им стать лучше.