СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Свое нынешнее состояние выдающийся тренер описал коротко: "С моих плеч свалился огромный груз". Под грузом подразумевался один из его самых знаменитых учеников – Евгений Плющенко, прекративший после Игр в Сочи свои любительские выступления. В связи с чем Мишин и получил возможность в полной мере сосредоточиться на работе с другими спортсменами. Прежде всего – с победительницей юношеских Олимпийских игр-2012 Елизаветой Туктамышевой.

Результат оказался налицо: фигуристка первой из россиянок отобралась в финал "Гран-при", показав очень сложное и очень мощное катание. Школу Мишина.

* * *

Старт с плюсом

Разговор наш начался с чисто технической темы. Со вполне очевидной способности Туктамышевой использовать в прыжках не только собственные силу и резкость, но и скорость разбега – так, как это всегда удавалось легендарной прыгунье с шестом Елене Исинбаевой.

"Мы никуда не торопимся?" – первым делом поинтересовался собеседник. И, получив отрицательный ответ, стал рассказывать.

– Когда я сам заканчивал кататься, мой папа – преподаватель теоретической механики – подвиг меня на понимание того, что движения живых и неживых тел подчиняются одним и тем же законам физики. В то время прыжки на льду исполнялись в манере, которую когда-то фигурному катанию привил знаменитый швейцарский тренер Густав Люси. К этому его привели наблюдения за лыжниками, прыгающими с трамплина. Тогда ведь не было задачи выполнять на льду многооборотные прыжки. И как раз Люси ввел в обиход прыжки с затягом – зависанием в воздухе.

Сергей Воронов: "Проигрывать Фернандесу мне не стыдно"

Став тренером, я начал изучать тему уже гораздо серьезнее, поскольку по существовавшим тогда правилам прыжки были главным элементом мужских программ. Для начала нужно было определить: что, собственно, является более определяющим в прыжках – поступательное движение, или вращательное. Тот же Карло Фасси (знаменитый итальянский тренер, работавший в США. – Прим. Е.В.) в свое время объяснял мне, как прыгать аксель в 2,5 оборота. Утверждал, что нужно взлететь как можно выше, причем без вращения, а наверху закрутиться.

Уже тогда это представлялось мне весьма сомнительным, поскольку закрутиться в воздухе, взлетев без вращения, можно только при помощи внешней силы. В общем, я разработал собственную теорию и на ее основе создал целый комплекс упражнений. Эта метода позволила сразу рвануть вперед – с Алексеем Урмановым, Олегом Татауровым, Романом Новосельцевым и Алексеем Ягудиным – вы помните, какая группа была у меня в начале 90-х. Одна моя американская коллега даже как-то сказала: мол, нескоро в фигурном катании появится тренер, который сумеет внести столько принципиальных изменений в технику катания, сколько внес Мишин.

Сейчас моими упражнениями пользуется весь мир, я же описал их еще в 1973 году. Эта книга выходила в китайском переводе и в японском – у меня даже есть экземпляр. Потом ее нелегально перевели немцы – сначала восточные, а потом и западные. Дело в том, что моя методика позволяет сохранять качество прыжков даже тогда, когда у спортсмена в связи со взрослением увеличивается вес и меняются параметры тела. Если, разумеется, с головой у него все в порядке.

* * *

– Туктамышева – первая девочка в вашей группе, которая прыгает абсолютно в мужской манере.

– Так было не всегда. Лиза сама не раз говорила, что до прихода ко мне прыгала, как "балалайка". Я же первым делом засунул ее в специальный жилет и стал учить правильно группироваться в воздухе.

– Не первый раз уже слышу про жилет Мишина. А поподробнее рассказать о нем можете?

– На передней стороне этого жилета расположены датчики, которые, группируясь, нужно закрыть ладонями. Положение этих датчиков можно менять в зависимости от размеров тела спортсмена. Если ты сумел закрыть датчики, раздается звуковой сигнал. Если же сигнала нет, значит, группировка выполнена с ошибкой. Понимаете, да? Тренер может до потери сознания говорить спортсмену, что тот плохо группируется, и ничего не добиться. А здесь все просто: сигнал был? Нет. Иди делай еще раз.

Это важно, потому что без плотной группировки ты быстро крутиться не будешь.

– Есть разница, кого именно обучать прыжкам – девочку или мальчика?

– Нет. Законы физики едины для всех. Другой вопрос, что женская и мужская психика совершенно различны, поэтому работать с девочками приходится несколько иначе.

– Год назад мне казалось, что вы вообще потеряли интерес к работе с Лизой.

– На мне тогда слишком много всего "висело". Но Лизу, замечу, я начал обучать, начиная с ее одиннадцати лет.

– Это сложно – браться за спортсмена, который приходит от других тренеров?

– Непросто. Ту же Лизу пришлось переучивать. Как и Артура Гачинского, который пришел ко мне семилетним. Мы с ним еще одинарный аксель учили.

Елизавета ТУКТАМЫШЕВА и Алексей МИШИН. Фото – Алексей ИВАНОВ, "СЭ"

– Когда в начале осени вы говорили, что Туктамышева может пропустить сезон из-за травмы, просто перестраховывались?

– Ничуть. Для нас ведь олимпийский год начался с того, что Лиза жесточайшим образом порвала связки левой ноги. Мы долго лечились, а когда вышли на лед, выяснилось, что кататься она не может. Потом начались боли в спине, причем такие, что Лиза ходить не могла, не то что кататься. Мне тогда многие "эксперты" говорили, чтобы я вообще прекратил возиться с Туктамышевой. Что она – отработанный материал. А сейчас мы видим, что Лиза побеждает не потому, что ошибаются соперницы, а потому, что способна выигрывать у них, как бы они ни катались.

– Но ошибка в тройном лутце в Шанхае все-таки случилась.

– Скорее, получилась случайно: Лиза немного не рассчитала разбег, и прыгать пришлось слишком близко к борту. Для нее это было непривычно – мои спортсмены не прыгают "по бортам". Им нет нужды прятать свои прыжки от судей.

* * *

– Вам не показалось, что не совсем высокие оценки Туктамышевой стали следствием того, что ваша спортсменка почти полностью пропустила прошлый сезон?

– Ну, в какой-то степени это справедливо. В фигурном катании всегда так было: сначала тебя прижимают и "недодают", зато потом начинают добавлять даже там, где ты не всегда этого заслуживаешь. Рейтинг у Лизы на начало этого сезона был совсем низким, и, соревнуясь со звездой, которой в Шанхае считалась Юля Липницкая, было бы наивно рассчитывать на паритет. Мысль ясна?

– Абсолютно.

– Ну а если отбросить все сказанное, конечно же, за свои прыжки Туктамышева должна получать несколько больше, нежели любая другая спортсменка.

Елизавета ТУКТАМЫШЕВА. Фото REUTERS

– Такое большое количество выступлений в этом сезоне вы запланировали специально, чтобы побыстрее повысить рейтинг?

– Нет, об этом не думал совершенно. Просто за последние два года мы слишком сильно упустили количество стартов. И я решил вернуться к той методе, которой когда-то придерживался, работая с Евгением Плющенко, а сейчас, помимо Лизы, придерживаюсь и с Сашей Петровым. Есть хороший пример того же тенниса, где спортсмены в воскресенье играют финал, а уже в среду вступают в борьбу на очередном турнире. И так значительную часть сезона.

Я не говорю уже о том, что, приезжая на крупные турниры, мои спортсмены получают возможность нормально тренироваться. В Санкт-Петербурге такой возможности нет – мы большей частью катаемся в "каше" из других фигуристов.

– Не удручает?

– Знаете, я давно живу в Петербурге, очень люблю свой город и совершенно не хочу сейчас его за что-либо критиковать. Видимо, финансовые потоки в Москве и Петербурге просто разные. Я радуюсь уже тому, что нам с Тамарой Москвиной наконец-то удалось открыть свою школу.

В свое время я с таким же трудом открывал в Белгороде свой турнир. Это потрясающие соревнования! Позволяющие просматривать огромное количество очень талантливых детей. Но когда речь зашла о том, чтобы официально присвоить турниру мое имя, я получил от одного из чиновников федерации фигурного катания ответ: "Разве что посмертно".

* * *

– С приходом на пост президента ИСУ Оттавио Чинкванты у фигуристов топ-класса стало гораздо больше выступлений, чем раньше. Это как-то меняет подход к тренировкам?

– Во-первых, не только у фигуристов топ-класса, но и у "второго эшелона", за что я могу сказать Чинкванте просто отдельное спасибо. Ведь были времена, когда многие талантливые спортсмены за всю свою карьеру вообще не получали возможности где-то засветиться. Помните такую спортивную пару – Екатерина Муругова/Артем Торгашов? Наверняка нет. А ведь они еще в 1987 году прыгали в произвольной программе два тройных прыжка. Но бросили кататься, потому что никаким образом не могли пробиться в ту тройку, что имела возможность ездить по международным соревнованиям. Самих-то соревнований было наперечет.

– Вы не ответили на мой вопрос о методике тренировок.

– Дело в том, что моя личная методика всегда была обусловлена тем, что у группы есть 45 минут льда утром и 45 – вечером. Работать на количество повторений, как это практикуют другие тренеры, имеющие неограниченное количество льда, я позволить себе не мог. Поэтому с самого начала старался брать качеством. Подготовил прыжок – сделал его. Стабильности ведь можно добиваться разными способами. Я предпочитаю идти путем упражнений, а не сотрясать воздух, делая спортсмену бесконечные замечания. И всегда предпочитал. Если спортсмен стабилен и устойчив психологически, количество стартов не имеет большого значения.

– У вас не было ощущения, что от непривычного количества стартов в самом начале сезона Туктамышева в какой-то момент начала уставать?

– Если вы про выступление Лизы на этапе "Гран-при" в США, то она там просто слишком сильно волновалась – сама сказала мне об этом.

* * *

– Когда, с вашей точки зрения, в женском катании может произойти качественный скачок в плане сложности?

– Туктамышева уже сейчас близка к тому, чтобы выполнить тройной аксель. В этом плане нам мешает только необходимость выступать в этапах "Гран-при". Что касается спортсменок, потенциально способных прыгнуть 3,5 оборота, я бы сказал, что больше шансов имеют те, кто делал этот прыжок еще будучи худенькими и маленькими. Но к концу этого олимпийского цикла, думаю, мы такие прыжки увидим. Тем более что российское женское одиночное катание сейчас остается единственным видом, где наблюдается прогресс. Все остальные все-таки сильно сбавили обороты после Игр в Сочи.

Елизавета ТУКТАМЫШЕВА. Фото AFP

– А вы как тренер ставите перед Туктамышевой задачу включить тройной аксель в программу в этом сезоне, зная, что прыжок, скорее всего, начнет сильно ломать всю постановку?

– Не ломать, а крушить. Это, к сожалению, неизбежный процесс. И достаточно травмоопасный. По тренировочной готовности мы могли бы включить прыжок в программу уже на шанхайском этапе. Но я все-таки посчитал, что у нас есть более важные задачи на текущем отрезке времени – нужно было попадать в финал "Гран-при". Форсировать подготовку ради сиюминутного эффекта мне никогда не казалось правильным.

В последнее время я анализирую карьеру Плющенко и могу сказать, что рад, например, тому, что Женя не попал на Олимпийские игры в Нагано, хотя меня тогда сильно склоняли к решению взять его туда вместо Алексея Ягудина. Доволен и тем, что в Солт-Лейк-Сити Женя стал вторым.

– Никогда в это не поверю, поскольку своими глазами видела вашу реакцию как на прокат Плющенко, так и на победу Ягудина.

– Нет, вы меня не поняли. В самом Солт-Лейк-Сити я, безусловно, был очень сильно расстроен. Но сейчас склонен считать, что то поражение стало для нас благом. Иначе Плющенко никогда не получил бы столь сильный стимул к тому, чтобы развиваться в фигурном катании дальше.

– Не так давно Джонни Вейр сказал мне в интервью, что Евгений, заявив о своем желании поехать на Игры-2018 в Корею, скорее всего, хочет таким образом искупить перед зрителями вину за все то, что случилось в Сочи. И взять своего рода психологический реванш. Как думаете, сможет?

– Знаете, я вот смотрю порой на мужские соревнования нынешнего сезона и думаю, что в некоторых из них Плющенко до сих пор выглядел бы в короткой программе очень неплохо. И вы наверняка со мной в этом согласны.