СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

- Чай? Кофе? - на правах хозяина отеля Рихард проводил меня в уютную по-домашнему комнату с мягкими диванчиками и детскими игрушками на полу и добавил уже на немецком: "Катя сейчас спустится. Я предупредил ее о вашем приезде". Две минуты спустя собеседница действительно была уже внизу, и я включила диктофон.

ТАК Я НЕ РАБОТАЛА НИКОГДА В ЖИЗНИ

- Катя, что значит для вас одержать столь крупную победу после столь затяжного периода неудач?

- Перерыв действительно получился длинным. Не считала даже, два года прошло, или больше? Мы проделали очень большую работу, конечно же. Рихард взялся за меня так, как я не работала никогда в жизни.

- Это ведь именно к нему вы рвались уйти, когда во второй раз стали чемпионкой мира в 2013-м?

- Да. Очень просила своего прежнего наставника Дениса Тихомирова, чтобы меня отпустили. Но не сложилось.

- А почему выбор пал именно на этого специалиста?

- Это долгая история. Рихард консультировал в свое время еще Леонида Тягачева, когда тот работал со сборной СССР. Он прекрасно знает Светлану Гладышеву (вице-чемпионка Олимпийских игр в Лиллехаммере в супергиганте, член президиума российской федерации горнолыжного спорта. - Прим. Е.В.). Мы с ним впервые встретились в 2003-м, когда Рихард был тренером Маши Тихвинской (серебряный призер чемпионата мира-1999 в сноуборд-кроссе. - Прим. Е.В.). В общей сложности он семь лет работал с русскими спортсменами. Даже его отель - это такое место, "намоленное" целым поколением горнолыжников. Все здесь готовились.

- Мысль о том, чтобы поменять тренера, появляется, как правило, когда спортсмен чувствует, что зашел в тупик и не знает, как из него выбраться. Согласитесь, понятие "тупик" не очень хорошо сочетается с золотом чемпионата мира.

- Проблемы во взаимоотношениях с тренером у меня были еще до того сезона, причем серьезные. Просто мы не стремились выносить их на публику. На мировом первенстве в 2013-м никакого контакта между нами уже не было. Тихомиров считал, что я уже "сдулась" и никогда ничего не выиграю, я все больше убеждалась в том, что он реально в меня не верит, и это, пожалуй, было самым тяжелым в наших отношениях.

После того, как я выиграла тот чемпионат, мы решили все-таки продолжить работать вместе. Хватило нас на два-три месяца. А ведь это был олимпийский сезон. Ну а после Игр я просто почувствовала, что продолжать тренироваться в таких условиях просто уже не могу. О чем честно сказала Гладышевой. Она удивилась: а в чем проблема? Вызвалась сама позвонить Рихарду, обговорить все вопросы. Но тут грянул гром - началось разделение федерации.

- И тут всем уже стало не до Тудегешевой?

- Примерно так. Тем более что я выступила против разделения. В итоге весь прошлый сезон мне пришлось работать с командой "Б". После уровня Кубка мира это оказалось непростым испытанием, мягко говоря.

- На мой взгляд, сейчас становится очень очевидным, что разница в методиках, в подходе к тренировкам, да и просто в мировоззрении между западными и российскими тренерами становится просто катастрофической - какой вид спорта ни возьми. Это и биатлон, и плавание, и лыжные гонки, и легкая атлетика...

- Вот вы, собственно, все сами и сказали - мне добавить нечего.

- А все-таки, в чем эта разница выражается на практике? Иностранцы больше тренируются?

- Это просто другая работа. Другого качества.  Одна четырехчасовая тренировка с Рихардом, когда мы только начали сотрудничать, была для меня как месяц работы со сборной.  Требовалась совершенно другая концентрация, причем на каждом движении. Все очень интенсивно, да еще и на английском языке. Первое время чувствовала, что у меня просто взрывается мозг. Но у Рихарда есть одно замечательное качество - он очень хорошо чувствует спортсмена. Это очень редкое тренерское качество. Плюс - очень продуманный индивидуальный подход к каждому. Я к такому вообще не привыкла.

Мне вообще повезло в жизни: до 19 лет я работала с Владимиром Фоминых, который, к сожалению, ушел из жизни. Все азы, базу, основы техники, ставил мне именно он, так что к Тихомирову я пришла уже готовой спортсменкой, которую не нужно было ни учить, ни переучивать. Сейчас, работая с Рихардом, я часто думаю о том, что он в какие-то моменты возится со мной, словно с десятилетним ребенком. Знаете, как в горных лыжах детей учат? Ставят их гуськом, и они едут за тренером, в точности повторяя все его движения. Вот так мы с Рихардом и начали кататься. С нуля. Он целенаправленно, часами ставил мне технику. Показывал упражнения, я их повторяла. И так было изо дня в день. Если тренер что-то не мог объяснить словами, он брал лист бумаги и рисовал, показывая как работают рычаги, куда при том или ином движении направлен вектор силы...

РАНО ГОВОРИТЬ О СТАБИЛЬНЫХ УСПЕХАХ

- Переучиваться и менять технику было тяжело?

- Парадокс в том, что саму технику, ее основу, которую заложил мне Фоминых, Рихард не менял. Сказал, что это не нужно. А нужно лишь убрать все то, что мешает результату.

- Что именно?

- Например, причину моих достаточно частых падений на виражах. В сноуборде, например, при слишком высокой скорости в определенных позициях совершенно невозможно удержаться на доске. Но саму позицию можно поменять так, что шанс устоять значительно повышается. При том, что сама скорость не становится ниже.

- Сразу возникает ассоциация с тем, как входишь в вираж, сидя за рулем. При правильной конструкции дорожного полотна тебя при высокой скорости прижимает к поверхности шоссе. А при неправильной ты рискуешь вылететь на обочину.

- Ну да, что-то общее в этом есть. И таких нюансов в сноубордической технике очень много. Ими мы и занимались. Я была в полном восторге, хотя работать в первое время приходилось очень тяжело: Рихард гонял меня в этом смысле довольно безжалостно. Сказал мне сразу: "Если с тобой нормально работать, то по своим техническим и скоростным данным ты вообще должна выигрывать все соревнования подряд".

- И вы сразу в это поверили?

- Знаете, да. В тот год, когда я выиграла общий зачет Кубка мира в 2011-м, я же была первой в шести этапах из восьми.  Прошлый сезон закончила в рейтинге 20-й - только потому, что не участвовала в трех этапах. То есть даже в том абсолютно разобранном состоянии была второй из всей российской команды в зачете Кубка мира. Так что да, поверила.

- А в какой момент сами почувствовали, что ситуация начинает меняться к лучшему?

- На ноябрьском сборе в США, куда мы поехали на тренировочный сбор с Рихардом. Там у нас было два старта, я заняла второе и третье место. Соревновалась с чемпионкой мира из Чехии Эстер Ледецкой, с которой мы сейчас работаем в одной группе, и швейцаркой Жюли Цогг, выигравшей в прошлом сезоне общий зачет Кубка мира. Втроем мы весь подиум оба раза и разделили. Вот тогда я и почувствовала, что возвращаюсь.

- А потом впервые за два с лишним года выиграли этап Кубка мира. Какими-то особенными переживаниями эта победа сопровождалась?

- Я в Бад-Гаштайне побеждала и раньше, причем дважды. В этот раз сначала не испытывала ничего особенного, а вот когда вышла в финал, внезапно накрыло воспоминаниями. И я поняла, что могу выиграть. Что, по крайней мере, буду бороться за это до последнего и просто так победу никому не отдам. Так и получилось. Австрийка, с которой я соревновалась (Юлия Дуймовиц. - Прим. Е.В.), так хотела в финале от меня уехать, что слишком сильно разогналась и упала. Еще рано на самом деле говорить о каких-то стабильных успехах: все-таки вместе с Пиклем мы работаем совсем мало, чуть больше трех месяцев. С той же Ледецкой он работал три года до того как она стала чемпионкой мира.

У НАС НИКТО НЕ ПРИУЧЕН ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ

- Насколько велика разница в подходе к тренировкам у российских сноубордистов и иностранных?

- Иностранцы гораздо больше сфокусированы на собственных тренировках. Сейчас, например, помимо меня и Ледецки у Рихарда тренируются три американца, которые понятия не имеют о том, что в спорте могут быть какие-то зарплаты или премиальные. Сами же постоянно оплачивают какие-то расходы. Платят за членство в клубе, за доски, за экипировку, за работу тренера, за тренировочные лагеря, за перелеты. Все, что зарабатывается на кубках мира, тут же пускается на погашение тренировочных расходов. Хорошо, если находится спонсор. Если его нет, вся твоя спортивная подготовка - это твое личное дело.

- Вы когда-либо интересовались, зачем им все это нужно?

- Амбиции. Люди хотят познать себя, познать предел собственных возможностей. Спорт для них - совершенно точно не работа. При этом они стопроцентно нацелены на результат. И стремятся к нему всеми силами - не экономят ни на хорошем тренере, ни на инвентаре, ни на сборах. Выбирают для подготовки наилучшие условия и наилучшие места. У нас в этом отношении никто вообще не приучен принимать какие-то решения. Куда повезут - туда все и едут. Что сказали, то и делаешь. Постоянно находишься словно в вакууме.

- А если в вашей интернациональной группе кто-то хочет готовиться к соревнованиям в одном месте, а кто-то в другом?

- Мы всегда это обсуждаем вместе, причем заранее. Я сама много занимаюсь планированием, расписываю все сборы и тренировки. Сначала с непривычки было безумно тяжело. Сейчас уже досконально понимаю, как что организуется, благодаря этому жизнь стала более системной, что ли. Я же, получается, отвечаю не только за себя, но и за всю свою команду.

- Насколько она велика?

- Врач, сервисмен и тренер. Три человека. Но Рихард, например,  вообще не занимается базовой физической  работой, так что специалиста по ОФП я искала себе сама. Летняя подготовка - тоже целиком и полностью моя забота: сезон заканчивается 7 марта, а следующий раз мы встретимся с Рихардом уже в августе-сентябре, когда начнется работа на снегу.

Сюда в Рамзау, кстати, много кто приезжает. Австрийская национальная сборная тут тренируется, швейцарка Патрисия Куммер, которая три года выигрывает общие зачеты Кубка мира, японка Такэути, которая была второй на Олимпиаде в Сочи - хорошая компашка. Мне здесь все очень нравится. Тихо, спокойно, никто не отвлекает. Есть время и на отдых, и на то, чтобы учить язык.

- Почему английский, а не немецкий?

- Учить два языка одновременно мне тяжело - очень устаю на тренировках, и голова порой просто перестает работать.

НЕ СКРЫВАЮ, ЧТО БЫЛА ОБИЖЕНА

- Спортсменам высокого уровня обычно бывает неловко просить деньги на свою подготовку у посторонних людей. Особенно, когда по каким-то причинам у них исчезает результат. Каким образом нашли спонсора вы?

- Это произошло совершенно случайно. Я была приглашена как гость на детские соревнования в Подмосковье,  приехала пообщаться со спортсменами, показать им какие-то технические вещи, рассказать о большом спорте. Турнир проводил отец одной из спортсменок. Сначала он попросил поработать с его дочкой дополнительно, а чуть позже выяснилось, что он прекрасно осведомлен о моих проблемах с тренером, всячески поддерживает мое желание попробовать поработать с Рихардом и готов оказать всяческое посильное содействие в том, чтобы эту идею реализовать. Вот так наше сотрудничество и началось.

Благодаря этой помощи у меня не было проблем ни с экипировкой, ни с новым и очень дорогим оборудованием - у меня оно появилось раньше, чем у кого либо из российских спортсменок. Доски, ботинки - все то, нужно было для тренировочного процесса. Если бы мы не встретились, сейчас бы не было ни работы с Пиклем, ни Австрии, вообще ничего не было бы. Я очень благодарна за такую поддержку и это непосредственно двигает меня вперед и дает уверенность.

- В 2011-м вы сказали мне в интервью, что никогда не стремились что-то кому-то доказывать своими выступлениями. Сейчас, получается, просто обязаны доказать, что вложенные в вас усилия не были напрасными, и что вы были правы, когда шли на конфликт с федерацией?

- Все, что связано с федерацией, мне, если честно, уже совершенно не интересно.

- Но в голосе, тем не менее, до сих пор чувствуется обида.

- Это - совсем другое. Я и не скрываю, что была обижена. Меня ведь вообще убрали из сборной России - при том, что я стала чемпионкой страны. И даже не посчитали нужным уведомить об этом. А когда я об этом узнала, сказали, что все деньги, которые федерация получает от министерства спорта, уже расписаны и на меня их просто нет. Я очень благодарна на самом деле, что мне пошли навстречу в министерстве спорта и дали возможность продолжать тренировки.  Хотя пока еще не знаю, насколько успешными сочтут в Минспорта мои результаты в этом сезоне. План работы утвержден только до 25 января, и если работу нашего коллектива признают неудовлетворительной, проект вполне может быть закрыт.

- О собственном возрасте вы сейчас вспоминаете часто?

- Задумалась об этом впервые когда второй раз выиграла чемпионат мира. Тогда сама ситуация заставила меня размышлять о том, что мне уже не 18, а 26,  что многого из того, о чем мечталось, я так и не достигла в спорте, что побед и подиумов могло бы быть больше. Два года после того чемпионата, одно второе и одно третье место на кубках мира для спортсмена моего уровня - катастрофа. Даже с психологической точки зрения. Не скажу, что это было отчаянием, но ощущения пришлось пережить очень неприятные. Хотя сейчас я рада, что все случилось именно так. Что я вообще задумалась о том, что надо уйти - и сделала это.

- Отношение к соревнованиям у вас изменилось?

- Другими стали эмоции. Нет уже ожидания очередной неудачи, появилась уверенность в том, что я могу биться. А раз так, значит, буду биться.