Все интервью
Дарья Виролайнен: "Счастье – это индивидуальная медаль на Олимпиаде"
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Ее критиковали весь сезон по поводу и без. За низкую скорость, за плохую стрельбу, но сильнее всего – за эстафеты, в которых она, Дарья Виролайнен, привозила команде по два штрафных круга оба раза, когда стартовала в командной гонке – на этапе Кубка мира в Рупольдинге и на мировом первенстве в Осло. Хотя на самом деле мы, болельщики, скорее всего просто проецировали на спортсменку свои собственные ожидания: мама – трехкратная олимпийская чемпионка, папа – тоже известный биатлонист, значит и дочери на роду написано стать выдающейся спортсменкой. Подобный гнет выдерживают немногие. Наверное поэтому в свое время и родилась крылатая фраза про гениев и их детей.
– Даша, почему вы решили работать в этом сезоне в группе Валерия Медведцева? Это ведь ваш выбор?
– Поработать с Медведцевым мне действительно хотелось, хотя вряд ли объясню, почему. Сначала ведь речь шла о том, что Медведцев будет руководить всей женской командой, потом выяснилось, что групп будет две. Я оказалась у Валерия Алексеевича и сразу почувствовала, что он него исходит очень позитивная энергия. Возможно, подкупило именно это. Кроме того мой личный тренер Леонид Мякишев очень верит в то, что если кто и поднимет российский женский биатлон, так это именно такие тренеры, как Медведцев.
– Хотите сказать, что плачевное состояние женского биатлона вы с тренером обсуждали?
– Так вся страна его обсуждает, не только мы. Просто бывает обидно слышать от болельщиков, что мы занимаем чьи-то места, ничего не делаем на тренировках, что из-за этого нет результата. На самом деле мы много работаем. Очень. А результата почему-то нет.
У НАС ИЗМЕНИЛАСЬ АТМОСФЕРА В КОМАНДЕ
– Позапрошлый сезон тем не менее сложился у вас вполне прилично. Вы заняли 16-е место в общем зачете Кубка мира, поднимались на подиум в Антхольце, став второй в гонке преследования. Что случилось потом?
– Потом стало сложнее. В сборной нас было 16 человек, а это, конечно же, многовато. Найти подход к каждому, или хотя бы время с каждым поговорить, тренерам удавалось далеко не всегда. По одному графику тренировались и те, кто выступал в основе, и те, кто не выступал даже в этапах кубка IBU. Я делала ту же самую работу, что в первый год, когда попала в сборную, а результаты начали снижаться.
– Возможно дело было просто в том, что выросла конкуренция?
– Не исключаю. Но и у себя я не чувствовала никакого прогресса.
– Практически весь сезон шли разговоры о том, что вам требуется психолог. Сами вы такую потребность ощущали?
– Считаю, что лучше тренера никто не подскажет, чего именно не хватает спортсмену. Мне кажется, что дело не в работе с психологом. Толк может быть лишь тогда, когда ты сам проанализируешь проблему, пропустишь ее через себя, обсудишь с тренером...
– При условии, что вообще хочешь что-то с тренером обсуждать.
– Согласна. Но сейчас у нас реально изменилась атмосфера в команде. Эмоциональное состояние стало совершенно иным, даже очень тяжелые тренировки переносятся намного легче, чем раньше. Да, бывает очень тяжело, но я помню, как в один из таких дней, когда я просто "умирала", Медведцев вдруг сказал мне: "Улыбнись. Ты же любишь свою работу?". Такое отношение очень сильно заряжает энергией. Начинаешь понимать, что реально горы своротить готов. И совершенно не расстраиваешься даже когда что-то не получается. Потому что знаешь, что рано или поздно все получится.
– Бывает ощущение, что нагрузки чрезмерно велики?
– Если говорить о моих личных ощущениях, тяжелей всего дался августовский сбор в Сочи. Дело в том, что я вообще тяжело переношу Сочи. Там всегда очень жарко, плюс высота, акклиматизация. Весь сбор я убеждала себя, что вот-вот станет легче, а легче никак не становилось. Но я все-таки склонна считать, что дело именно в Сочи, а не в тех нагрузках, которые предлагает Медведцев. Да, мы делаем очень интенсивную скоростную работу. Но тренировки не продолжаются по три часа. Общий километраж получается вполне нормальным. Таким образом я еще не работала ни разу, хотя нечто похожее нам два года назад предлагал Андрей Падин. Кроссы мы тоже бегаем интенсивные. Но мне от такой работы комфортно. И другим девочкам, насколько могу судить, тоже.
Тот случай, когда тренер встал на лыжи, чтобы оперативно делать подсказки по технике. На фото: Валерий Медведцев и Дарья Виролайнен. pic.twitter.com/cMZAZFYgav
– Союз биатлонистов RU (@biathlonrus) 15 октября 2016 г.
ПЛАКАТЬ ИЗ-ЗА БОЛЕЛЬЩИКОВ ТОЧНО НЕ СТОИТ
– Ваш дебют в сборной в 2013-м на этапе Кубка мира в Поклюке сразу увенчался вторым местом в спринте. Столь крупный успех не вызвал завышенных ожиданий?
– Нет. Я с самого начала понимала, что моя заслуга в том результате не так уж и велика – просто звезды так сошлись. На том же самом этапе я бежала и пасьют, и масс-старт, и успела понять, что скорости нереально отличаются от тех, к которым мы привыкли на кубках IBU и тем более – бегая в России. Эйфория после первого подиума конечно же была, но я вполне отдавала себе отчет в том, что так не будет всегда.
– В биатлоне принято много говорить про опыт выступлений. Какие именно качества пришли к вам с опытом?
– Опыт – это прежде всего понимание, как именно на том или ином уровне бегают спортсмены. Когда впервые едешь на Кубок мира, этого себе не представляешь. То есть понимаешь, что все бегают быстрее, чем на кубках IBU, но чтобы настолько... Когда в Поклюке на своем первом этапе я попала в масс-старт, то помню была в шоке после старта. Заорать хотелось: "Люди, куда вы несетесь? Еще же двенадцать с половиной километров впереди!"
С другой стороны в Кубке мира с каждой гонкой ты все отчетливее понимаешь, что нужно постоянно работать на пределе. С самого первого метра и до последнего. Психологически это тоже непростое испытание. Невозможно не думать о том, что здесь собрались все сильнейшие, что везде видеокамеры, что тебя постоянно показывают тоже, болельщики рядом, опять же, которые потом будут обсуждать в интернете каждый твой шаг. На то, чтобы со всем этим справиться, уходит очень много энергии. В сезоне-2013/14 я застала, не считая Поклюки, лишь последние этапы сезона, а на следующий год вплоть до Нового года каждая гонка была колоссальнейшим стрессом. Я сильно похудела тогда, мало ела, и лишь после января почувствовала, что меня начинает "отпускать".
– Вам приходилось плакать из-за того, что приходится читать о себе в интернете?
– Нет. Это неприятно, обидно, особенно когда грязью поливают не только тебя, но и всю твою семью, но плакать из-за этого точно не стоит. Если гонка совсем не сложилась – да, я заплакать могу.
– Как вы живете столько лет с тем, что для большинства биатлонного народа вы прежде всего "мамина дочка" и только потом – самостоятельная личность?
– Когда была маленькой, было ужасно понимать, что я всем кругом должна только потому, что моя мама – Анфиса Резцова. По мере взросления стало легче. У мамы – свои медали, у меня – свои, я и сама уже мама в конце концов. У меня другой путь, другие возможности, и я давно уже не огорчаюсь по этому поводу. Разве что немного расстраиваюсь, когда мама по любому поводу публично бросается на мою защиту. Это объяснимо и даже наверное правильно – любая мама всегда будет защищать своего ребенка. Но могу точно сказать, что родители никогда не пытались искать для меня легких путей. Более того, всегда учили тому, что я сама должна добиваться результата и этим результатом зарабатывать себе имя. Считаю, это правильно: если вдруг сложится так, что результата у меня не будет, ничье место занимать не стану.
БОЛЬШЕ ЛЮБЛЮ СТРЕЛЯТЬ, ЧЕМ БЕГАТЬ
– Вам нравится бегать в эстафетах, или вы их боитесь?
– Вы знаете, нравится. Да, очень стыдно и очень больно, когда подводишь команду. Особенно когда это происходит на ответственных соревнованиях. На том же чемпионате мира я, помню, волновалась ничуть не сильнее, чем на других соревнованиях. Но пришла на стойку – и все: меня просто "выключило". Когда стала заряжать дополнительные патроны, чувствовала, что у меня трясется все: руки, ноги. И я ничего не могла с этим поделать. Но я очень хочу внутренне себя перебороть. А для этого нужно продолжать бегать в эстафетах.
– За все годы, что вы занимаетесь биатлоном, у вас был кумир?
– По сторонам я, разумеется, смотрю, но не склонна идеализировать людей. У каждого из лидеров можно что-то почерпнуть. У того же Мартена Фуркада – манеру игры. Даже со стороны бросается в глаза, как много удовольствия человек испытывает от того, что делает на лыжне. Наверное поэтому и результат у него получается выдающимся. Мне очень хотелось бы когда-нибудь достичь такого состояния.
Просто у Фуркада, как и у Оле-Эйнара Бьорндалена, слишком много качеств, которые выделяют их из общего круга. Возможно поэтому сильнее запоминаются не их победы, которые на самом деле закономерны, а что-то из ряда вон выходящее, как победа Насти Кузьминой на Олимпиаде в Ванкувере. У которой на этапах Кубка мира долгое время вообще ничего не получалось. А на Играх раз – и все сложилось.
– А ведь вы правы. Я и сама когда думаю о Дарье Домрачевой, вспоминаю не три ее победы в Сочи, а этап Кубка мира в Оберхофе, где Даша перепутала "лежку" и "стойку".
– Как раз пример Домрачевой постоянно напоминает мне о том, что ошибки случаются даже у великих. В позапрошлом сезоне на этапе Кубка мира в Ханты-Мансийске у Даши ведь снова возникла ситуация, когда она собралась стрелять в неправильной позиции. Просто болельщики закричали в тот момент так громко, что Даша потом даже поблагодарила их в каком-то интервью. Сказала, что без их помощи она не получила бы свой Хрустальный глобус.
– Какие-то предпочтения среди личных дистанций у вас имеются?
– Люблю масс-старты. А самая нелюбимая дисциплина – спринт. Наверное все дело в том, что по своему характеру я – стайер, и пока разгоняюсь, спринт уже заканчивается. Сколько раз безала за те два года, что выступаю в Кубках мира, столько раз сильно проигрываю именно на первом круге. Контактная гонка сложна по своей психологии, но когда постоянно видишь соперника, есть на кого равняться. Ты можешь зацепиться за кого-то и потерпеть.
– В жизни вы терпеливый человек?
– Да. Нас ведь в семье четверо, я – самая уравновешенная и спокойная. Всегда кропотливо делала уроки, когда училась в школе, у меня не столько физического здоровья, как у средней сестры – Кристины, в этом плане она более одарена от природы, зато на тренировках я работаю всегда в два раза больше, чем нужно, и это не доставляет мне дискомфорта. Знаю, что иначе просто не будет результата. У меня в голове вообще очень прочно сидит убеждение: если человеку чего-то не дано, значит нужно просто больше работать.
– Что в вашем представлении является пределом спортивного счастья?
– Индивидуальная медаль на Олимпиаде, причем любого достоинства.
– У вас не только три сестры, но еще и девятилетний сын – Даниэль. Вы видите его биатлонистом?
– Даже не знаю. Сын с удовольствием катается на лыжах, но каких-то особенных восторгов по этому поводу я у него не замечала.
– Ну, так наверное вы и сами не сразу прикипели к спорту?
– Со мной как раз все происходило совсем иначе. Родители постоянно таскали меня на сборы, когда выдавалась такая возможность, в том же Рамзау я впервые прошла с папой большой круг, когда мне было всего шесть лет. А в семь уже занималась в секции лыжных гонок. Хотя мама как-то сказала, что хотела отдать меня в большой теннис. Она вообще постоянно пыталась пристроить меня в какие-то кружки. Я ходила на какие-то прослушивания, пробовала заниматься хореографией, но быстро поняла, что все это – вообще не мое. А на лыжи встал – и беги себе, пока сил хватит.
– Почему же не остались в лыжных гонках, а ушли в биатлон?
– Потому что биатлон интереснее. Меня все сравнивают с мамой, хотя характер у меня на самом деле папин. А он всегда был прекрасным стрелком. Я тоже больше люблю стрелять, чем бегать. Хотя про мою стрельбу в прошлом сезоне лучше вообще не вспоминать – постоянно хотелось перемотать “пленку” назад. И ведь не сказать, что стрельба не шла. В том же Осло в индивидуальной гонке я на первом, третьем и четвертом рубежах отстрелялась на ноль. А на втором сделала четыре промаха – заклинило.
– В ответственных соревнованиях вы ощущаете себя взрослой или маленькой?
– Интересный вопрос. Наверное, менее опытной. В связи с этим иногда и возникает ощущение, что вокруг одни взрослые. Та же Доротея Вирер, хотя на самом деле она моложе меня. Не знаю, почему так. Может быть, в Европе иначе тренируются, не тратят столько сил на отбор. Но со стороны очень хорошо видно, что для иностранцев биатлон – игра, а совершенно не тяжелая работа. И мне сейчас очень нравится, что Медведцев постоянно напоминает нам на тренировках: “Девочки, надо играть, получать от гонок удовольствие. Это – самое важное!”
