Виктор Кузнецов: "Если борец не умеет соревноваться, нет смысла с ним возиться"
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Его тренерский багаж – восемнадцать золотых наград чемпионатов мира и пять – олимпийских. Были еще две серебряные медали и бронза, но их Виктор Кузнецов не считает: негоже борцу, по его понятиям, гордиться проигранной в финале схваткой. В точности как сказал когда-то совсем маленький сын главного его подопечного Александра Карелина, встречая отца после Олимпийских игр в Сиднее: "Медаль белая? Белые нам не нужны…"
Во Владимир на чемпионат России по греко-римской борьбе 75-летний тренер приехал с Романом Власовым: после Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро двукратный олимпийский чемпион перешел в новую для себя весовую категорию – 80 кг и собирался в ней дебютировать. На вопрос, чего следует ждать от знаменитого ученика, Кузнецов с чисто мальчишеским прищуром ответил: "Самому интересно. Первый раз ведь в этой категории боремся…"
– Принято считать, что борцы переходят в более тяжелые категории, когда слишком устают от необходимости постоянно гонять вес накануне выступлений. Однако ваши спортсмены, насколько мне известно, вес не гоняют.
– Это правда. Я всегда был противником этого. Даже когда боролся сам.
– Почему?
– Потому что сгонка веса всегда в какой-то степени нарушает мышечные чувства. У спортсмена теряется техника, выносливость, да и нервная система быстрее изнашивается. Это же каждый раз еще и стресс чудовищный: сгоню? Не сгоню? Когда Власов был помоложе, он гонял по два-три килограмма. Сейчас его обычный вес чуть вырос и держится в пределах 81-82 килограммов. Ну и зачем гонять по пять-шесть? Тем более что все идет к тому, что именно 80 кг станет олимпийской категорией на Играх в Токио.
– В этом переходе вы видите исключительно плюсы или имеются и минусы тоже?
– Плюсов больше. А минусы есть разве что в техническом плане. И связаны они не столько с конкретной категорией, сколько с изменившимися после Олимпиады правилами. Пока был "партер", Рома всегда чувствовал себя в нем хозяином положения. Но "партер" убрали, приходится больше бороться в стойке, это сложнее. Нужно иметь побольше приемов, да и соперники уже другие: и потяжелее, и физически посильнее.
– Насколько это критично?
– В принципе, я не вижу с этим больших проблем, но в техническом плане нам, безусловно, придется работать много. Прежде всего для того, чтобы, как я уже сказал, компенсировать отсутствие "партера". Вдаваться в подробности не буду: технические вопросы – это сугубо внутреннее дело спортсмена и тренера.
– Новых соперников Власова вы уже успели изучить?
– Даже не думал об этом. Дойдет дело до серьезной борьбы, там и будем смотреть по сторонам.
С КАРЕЛИНЫМ ПОНИМАЛИ ДРУГ ДРУГА С ПОЛУСЛОВА
– Что проще: работать с супертяжем, каким был Карелин, или же с таким борцом, как Власов?
– У меня ведь до Карелина боролся еще Владимир Зубков, который становился четырехкратным чемпионом мира в категории 48 кг.
– И с кем приходилось тяжелее?
– Не могу сказать, что была большая разница. Со спортсменом либо интересно работать, либо нет. Важно, чтобы он хотел тренироваться, был способен к этой работе и умел соревноваться. А школа есть школа. Понятно, что технически с каждым работаешь так, как того требуют обстоятельства и индивидуальные данные человека. Маленьким проще бросать, они более подвижные, скоростные.
– Карелин в годы выступлений любил бравировать тем, что трех приемов ему вполне хватает, чтобы побеждать.
– Ну, положим, знал он не три приема, а гораздо больше, но главное заключалось не в этом. А в том, что, работая в стойке, Саша мог делать с соперником все, что хотел. Когда я только начинал его тренировать, мне со всех сторон говорили, что я просто теряю время, когда учу тяжеловеса бороться на руках. Потому что никто из крупных и тяжелых борцов никогда на руках не боролся. Ну да, не боролся. Может, и не будет никогда бороться. А Карелин умел – у него были такие мышцы рук, которые выдерживали любую нагрузку, не забивались. Через руки он умел входить в любые захваты. Когда я это понял, то стал целенаправленно над этим работать. Это в тренерской работе и есть самое главное: увидеть в спортсмене наиболее сильные качества и развить их.
– Мне кажется, что не менее сложно помочь ученику найти мотивацию после того как он одержал главную победу своей жизни. Иначе говоря, заставить его продолжать выступления с тем же рвением, что раньше. У Власова не было такой проблемы после Игр в Лондоне и Рио-де-Жанейро?
– Она, скорее, была у Карелина после того как он стал олимпийским чемпионом во второй раз. Не сказать, чтобы проблема, скорее внутренние колебания: "Может, хватит?" Даже после первых Игр – в Сеуле – мы с Сашей обсуждали тему ухода.
– Но ведь ему тогда было всего двадцать лет?
– Тем не менее. Хотя речь у нас почти сразу зашла о том, что уходить действительно рано и стоит хотя бы попробовать выиграть второе золото. Обидно было бросать спорт, когда все только-только стало получаться. К тому же история знала немало примеров, когда борцы становились двукратными олимпийскими чемпионами. Вот после Барселоны сомнений было уже не в пример больше.
Роме проще – у него постоянно пример Карелина перед глазами. Поэтому после второй победы у него даже мыслей не было о том, чтобы закончить карьеру. Но работать с Сашей мне было легче, честно вам скажу.
– Почему?
– Не знаю. Мы с ним понимали друг друга с полуслова. Да и советчиков, которые всегда лучше тренера знают, как нужно тренировать спортсмена, вокруг было поменьше. Тогда они тоже были, но Карелин как-то быстро научился с этим разбираться. Он всегда очень быстро все анализировал и полностью мне доверял. Роману в большей степени свойственно подвергать все сомнению. Это, с одной стороны, нормально: у каждого спортсмена, если он постоянно выигрывает, невольно возникает ощущение, что он все делает правильно, раз уж это приносит результат. И вроде как незачем учить что-то новое. Но я, как тренер, обязан уметь заглядывать вперед. И строить работу так, чтобы к любым изменениям – неважно, касаются они правил или собственного состояния – мой спортсмен подходил во всеоружии, имел запас прочности. А вы сами знаете, что такое создание нового навыка. Такая работа не делается в один день, и она тяжелая. Поэтому, собственно, вопрос доверия столь важен. Особенно сейчас, когда до следующих Олимпийских игр остается три года и нужно успеть сделать очень многое, чтобы иметь уверенность в результате.
ВЛАСОВ МОЖЕТ БЫТЬ НЕПОБЕДИМ ЕЩЕ МНОГО ЛЕТ
– Поражение Романа в финале чемпионата мира спустя год после его первой олимпийской победы было заслуженным?
– Я вообще считаю: если ты проиграл, значит, поражение по-любому заслужено. Можно, конечно, разбирать схватку, цепляться к мелочам, но я, честно говоря, никогда не видел в этом смысла. Какая разница, был зацеп или его не было, засудили тебя или не засудили… Выходи и борись так, чтобы ни у кого вообще не возникало подобных вопросов. Не надо давать повод к себе придраться. Скажу больше: если спортсмен начинает думать о том, что его могут засудить, он уже проиграл.
– Что бы вы назвали самым сильным качеством Власова как борца?
– Умение биться. Умение настраиваться на поединок. Умение получать от этого удовольствие. Если добавить к этому должный запас прочности, Власов может быть непобедим еще много лет.
– До какого возраста, кстати, в борьбе возможен технический прогресс?
– Техника – это такая вещь, которую можно оттачивать бесконечно. Как и тактика. Я вообще считаю, что борьба – прежде всего игра с соперником. Всегда так считал, даже когда боролся сам. Соперники-то у меня были разные. В том числе и очень сильные. Во всяком случае, чемпиона мира я побеждал.
– В какой категории вы боролись?
– 78 кг. При том что сам имел вес 74. Представляете, какой была реальная разница с соперниками, которые перед взвешиваниями гоняли по пять килограммов? Мне поневоле приходилось делать упор на технику и постоянно ломать голову: за счет чего я могу выиграть? Тем более что был несколько ограничен в движениях из-за серьезной травмы – привычного вывиха плеча. Чтобы чувствовать себя на ковре увереннее, я много боролся в тренировках с теми, кто весил по 90, по сто килограммов. И ничего, бросал, даже интересно было "поутюжить" на ковре тех, кто тяжелее.
– Невольно вспоминается баскетболист Арменак Алачачан, который успешно играл с любыми соперниками при собственном росте в 174 см.
– Так и у нас в борьбе был подобный пример – Нельсон Давидян. При достаточно небольшом собственном весе он успешно боролся в полусредней и даже тяжелой категориях – выигрывал исключительно за счет технического чутья, используя не столько собственную силу, сколько биомеханику. Поэтому своим спортсменам я иногда намеренно уже в юношеском возрасте даю бороться с более тяжелыми соперниками. Тогда они и на взрослом уровне адаптируются быстро и безболезненно.
– Если сравнивать ваши тренерские эмоции от самой первой золотой олимпийской медали, которую Карелин завоевал на Играх-1988 в Сеуле, и пятой, завоеванной в Рио Власовым, насколько велика разница в яркости восприятия этих наград?
– Победа ученика на Олимпийских играх – это всегда невероятное счастье. Это не может притупиться, не может надоесть. Просто с Карелиным мне как тренеру было спокойнее. Я всегда знал, как он будет бороться, был уверен в результате и переживал только за то, чтобы не случилось травмы.
– Я никогда не спрашивала вас о том, что произошло в Сиднее, где Карелин проиграл Рулону Гарднеру. Но хорошо помню, как тяжело он шел к тем Играм. Что чувствовали тогда вы как тренер?
– Весь тот цикл мы работали отдельно от сборной, по индивидуальному плану. У Саши накопилось достаточно много травм, в том числе серьезных, и я просто боялся, что если он начнет работать наравне со всеми, то может очень легко снова травмироваться. При этом мы не пропускали никакие ответственные турниры, чтобы не терять психологическую уверенность, и могу сказать, что подошли к Играм в очень хорошем состоянии.
– Другими словами, думали исключительно о победе?
– Жеребьевка оказалась для Карелина достаточно тяжелой, поэтому никаких шапкозакидательских настроений у нас не было. Я понимал, конечно, что копится усталость, что нагрузка колоссальна, гораздо больше, чем на любом другом турнире, и что она с каждой новой схваткой только увеличивается. Но все-таки надеялся, что запаса хватит. А на финал его и не хватило. Даже не физических сил, а способности эмоционально собраться. Усталость все притупила слишком сильно.
НЕУЖЕЛИ ТРЕХ ЗОЛОТЫХ ОЛИМПИЙСКИХ МЕДАЛЕЙ МАЛО, ЧТОБЫ ДОКАЗАТЬ, ЧТО Я УМЕЮ ТРЕНИРОВАТЬ?
– Всю свою спортивную жизнь Карелин не просто был капитаном команды, но искренне считал, что не имеет морального права проиграть. Поэтому так тяжело и переживал то поражение. У Власова подобное качество есть?
– Да. Благодаря этому ему и удается вытаскивать из себя на ковре все резервы, даже когда состояние не слишком это позволяет. Такие качества и делают спортсмена уникальным. С другой стороны, я, например, знаю, что для Романа проще бороться на чемпионате мира, нежели на чемпионате России. Там ему проще настроиться, да и соперники его знают в меньшей степени, чем те, с кем он постоянно пересекается на сборах.
– Почему, кстати, Роман решил пропустить послеолимпийский чемпионат Европы?
– Сейчас уже точно не скажу – не помню. Скорее всего, я мог посчитать, что на текущем этапе мне правильнее быть рядом со спортсменом, чем отпускать его на турнир одного. Похожая ситуация у нас однажды уже возникала – перед чемпионатом мира-2011 в Турции, когда меня отказались включать в сборную. Я понимал тогда, что, возможно, просто мешаю своим присутствием тем, кто там работает, что у людей свои амбиции, к тому же они могли не хотеть создавать прецедент: всех личных тренеров в команду ведь не включишь. Даже выговаривать пытались – за то, что я хочу находиться рядом со своим борцом, секундировать ему. Мне же было непонятно другое: неужели трех золотых олимпийских медалей Карелина недостаточно для того, чтобы доказать, что я вообще-то умею тренировать спортсменов?
А Ромка на том чемпионате стал, кстати, единственным, кто выиграл золото.
– Почему тогда вы не поехали с Романом на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро?
– Я мог поехать разве что в туристической группе, как ездил на самую первую Олимпиаду с Карелиным. То ужасное состояние помню до сих пор, когда ты вроде бы рядом, а не можешь ничем помочь и даже просто подойти к своему спортсмену без аккредитации, что-то ему подсказать. Плюс возраст. Я ведь весь резаный-перерезанный, одиннадцать операций было. И суставы, и позвоночник. Проделать путь из Новосибирска до Бразилии – не самое простое дело. А проделать его ради того, чтобы сидеть на трибуне… Лучше уж дома по телевизору все посмотреть.
ДЕТИ СТАЛИ ДРУГИМИ: УЖЕ НИКТО НЕ ИГРАЕТ НА УЛИЦЕ – ВСЕ СИДЯТ В СОЦСЕТЯХ
– Вы начали тренировать Карелина, когда ему было 13 лет. Власов пришел к вам в 12. Считаете этот возраст наиболее подходящим для того, чтобы начинать серьезную работу?
– В борьбе в этом возрасте дети начинают выступать в официальных соревнованиях. У меня есть два тренера, которые занимаются набором детей в школу, но сам я отбираю тех, с кем занимаюсь, не на тренировках, а на соревнованиях. Мне важно увидеть, как человек соревнуется. Если не умеет, нет никакого смысла с ним возиться – как бы хорош он ни был в тренировках. Пустая трата времени. Вот и Власова я приметил на детском турнире. Характер был виден сразу.
– И кто будет следующим в вашей чемпионской очереди?
– Пока об этом рано говорить, хотя родители приводят мальчишек в зал, свято веря, что достаточно отдать ребенка мне в группу, и он станет таким же чемпионом, как Карелин и Власов. Я даже был вынужден сделать у себя в школе открытый родительский день – по пятницам. Чтобы дать родителям возможность посмотреть, как их дети относятся к работе. Кто реально рвется к результату, а кто просто отбывает время. Могу сказать, что дети стали другими. Это не наше поколение, когда попасть на сбор и поесть досыта было счастьем. Понятно, что сейчас и жить все стали лучше, и соблазнов появляется все больше и больше. Уже никто не играет на улице – все сидят в социальных сетях.
– Эта привычка вас беспокоит?
– На спортивный результат это, безусловно, влияет, причем негативно. Главное ведь в любом виде спорта – голова. Когда она загружена информацией из интернета, человек теряет способность к анализу и самоконтролю. Он просто перестает об этом думать. Соответственно, притупляется способность концентрации. Найти парня, готового от всех этих соблазнов отказаться и самоотверженно работать, сейчас намного сложнее, чем раньше.
– Но вы же ищете?
– Ищу. Посчитал как-то: за все годы, что работаю тренером, через мои руки прошло порядка двенадцати тысяч ребятишек.
– Как вы от всего этого отдыхаете? Рыбалка? Охота?
– Я не охотник и не рыбак. А отдыхаю на даче. Жена выращивает там всякие огурцы-помидоры, я по мере сил помогаю или у костра сижу. Вроде бы давно уже можно позволить себе не заниматься грядками, но привыкли: есть дачный участок – значит, нужно чтобы что-то на нем росло. Да и вообще надо двигаться побольше, заниматься физическим трудом. Без движения я, наверное, давно "крякнул" бы. А так даже на ковре что-то пацанам показываю…
