«Меня в родной стране постоянно путают с Евгением Устюговым. Как так?!» Огонь от Сергея Устюгова
Еще в январе Сергей Устюгов соревновался на Кубке России в Кирово-Чепецке, не особо веря в возможность своего участия на чемпионате мира. Уже здесь, в Оберстдорфе, он жестко упал на контрольной тренировке. Настолько, что еще за два дня до спринта был уверен: турнир для него закончен. В итоге 28-летний спортсмен все-таки вышел на спринт — и дошел до финала. Стал пятым. Выше из наших только Александр Большунов, который занял четвертое место.
Норвегия — номер один в лыжном мире
— Между забегами вы хромали.
— Да все нормально, — отмахнулся Сергей, давая понять, что жаловаться на болевые ощущения не намерен. — Хотелось бы выступить лучше, но, с другой стороны, еще месяц назад я вообще не думал, что поеду на чемпионат мира.
— Падение на тренировке было жестким?
— Первое, что я сделал, когда открыл глаза, попробовал повертеть головой. Было жутковато. А когда поднялся, понял, что есть еще проблемы с ногой. Нагибаться вообще не мог. Уже в номере заметил, что комбез порванный. В тот момент был уверен, что чемпионат мира для меня закончен. Спасибо докторам, массажистам и персонально Анастасии Владимировне Тихоновой. Без них я бы точно не вышел на старт. Я даже сам не верил, а они верили.
— В какой момент окончательно решили бежать?
— 23 февраля вышел на коньковую тренировку и понял: без шансов. Подъехал к Маркусу, сказал, что надо предупреждать ребят. Я физически не мог сидеть на спуске, а в ногах не было никаких сил. Он выдохнул, но предложил подождать до завтрашней тренировки. Перед ней я нервничал, как перед главной гонкой в жизни. Так переживал, что потел. В итоге вышел на трассу и через круг был самым счастливым человеком в мире! Силы возвращались, я мог сидеть на спуске, и стало ясно: что-то может получиться. В итоге — финал.
— Выиграл снова Клебо. Ладно он, но три норвежца на подиуме — это не перебор?
— Норвегия — номер один в лыжном мире. Так что ничего удивительного здесь нет. Но надеюсь, наши ребята в следующих гонках их почпокают.
Увидим ли мы Устюгова на этом ЧМ?
— Командный спринт. Что думаете?
— Все решать тренерам. Я рад, что запрыгнул в последний вагон чемпионата мира. Головой мне хотелось бы пробежать, но вот получится ли телом — не знаю. Даже за день состояние может сильно измениться в любую сторону. Понимаю, что шансы есть. А если сильно захотеть — можно в космос улететь.
— Разделка — точно нет?
— Меня не поставят. Я же не отобрался. Уже в Фалуне понимал, что, кроме спринта, мне здесь ничего не светит. Я готовился именно к этой гонке. Была возможность пробежать с ребятами на контрольной тренировке, и, может быть, что-то это и решило бы. Но я упал.
Как меня ставить? У нас очень много людей. Быть уверенными, что побегут личные дистанционные гонки, могут только два человека — Иван Якимушкин и Саня Большунов. А ведь еще есть Червоткин, Белов, Спицов, Мальцев — ребят очень много. И все хотят, и все достойны. Они примерно знают, кого и куда могут поставить, но ведь все еще может измениться.
После Пхенчхана Олимпийские игры — не мечта. Вот выиграть общий зачет Кубка мира — это круто
— На ЧМ в Зефельде вы говорили, что Олимпиады вас больше не торкают. До Пекина-2022 меньше года. Что-то изменилось?
— На самом деле нет. Вот если бы взял золото сегодня — это да. Это было бы классно. Сказал бы: «Все, теперь можно ехать домой». Но я его не взял... Все идет своим чередом. Да, травмы, болезни, но, значит, так и должно быть.
— Когда успели стать фаталистом?
— Когда что-то случается единожды — одна история. Но когда постоянно, то всякий раз сильно нервничать и думать, кому ты мог насолить, — это никаких эмоций не хватит. Что нас не убивает, то делает сильнее. Бегаем дальше, зарубаемся.
— Елена Вяльбе тут сказала, что надо бы всем в церковь сходить.
— Мне в церкви как-то не по себе становится. Из-за запаха. Хотя после чемпионата мира надо бы сходить. И посмотрим, что изменится на следующий год.
— Олимпийское золото — мечта?
— Нет.
— А что мечта?
— Что есть у Александра Большунова два раза (победа в общем зачете Кубка мира. — Прим. «СЭ»). Я понимаю, что не молодею, что уже не такой универсальный, как раньше. Да и поколение у нас изменилось, сейчас очень много сильных ребят, которые готовы загрызть любого на своей дистанции. По сути, универсал у нас один — Большунов. Он косит все. Ему без разницы, каким стилем и какую дистанцию бежать.
— Так у вас сто лет не было сезонов, когда вы подготовились бы нормально. Может...
— Да у меня в жизни такой был один! Понимаю, о чем вы, но загадывать нет смысла. Никто не знает, что будет дальше. Нужно работать. А прямо сейчас мне хочется домой — к дочке и семье.
— А как же финал Кубка мира?
— У меня в планах он не стоит. Физически и психологически я готовился к чемпионату мира. Это мой потолок сейчас. Нужно отдохнуть головой, потому что слишком много сил и нервов отдал этой подготовке. Нужно ехать к семье и отдыхать, а не в Швейцарию, на 15 км и преследование на 50 км. Это мое видение. Хотя Маркус обеими руками за мое участие там. Но вместе с тем он понимает, что в таком состоянии мне там ловить нечего.
— Уточним еще раз: для вас быть победителем Кубка мира круче, чем олимпийским чемпионом?
— Однозначно. По крайней мере для меня. После того, что случилось с Пхенчханом. Каждый ребенок, который занимается спортом, мечтает об Олимпиаде. Но когда тебя просто без причины не приглашают и не пускают — это очень стремные ощущения. Ты бегаешь со всеми до, после — все нормально. А туда — нет. Никто ничего не понимает. Потом возвращаешься на Кубок мира: «Ребята, я тут с вами побегаю»...
Лучше закончу со спортом, чем перейду в группу Бородавко
— Как относитесь к разговорам, будто Сергей Устюгов филонит?
— Пфф. Посмотрели бы мой план летний. Да и вообще мне все равно. Практика показывает, что у одного тренера может готовиться десять человек, все делают один план, но потом бежит только один. Все сугубо индивидуально. Я не скрываю, что могу выйти на интервальную работу, и, если она не пойдет, скажу стоп. Насиловать себя не буду. Я не из тех людей, которые готовы умереть, но сделать.
— А Большунов, похоже, из тех.
— Допустим. Но если у тебя травмы, проблемы со здоровьем и ты понимаешь, что нагрузка пойдет во вред? Вот десять раз делал так — и мне не шло, чувствовал себя не очень хорошо. Может быть, у Сани тело на такую нагрузку отзывается отлично — не знаю, я не лучший друг Саши Большунова. Как и вы, наслышан, что он тренируется много, бегает быстро и всегда один. Ребят, которые пытаются зацепиться с ним на тренировке, он просто игнорит и уходит от них. В спорте все сугубо индивидуально. Даже в футболе в одной команде игроки получают разную нагрузку.
— Вы как-то говорили, что Маркус, несмотря на впечатление со стороны, тренер строгий.
— Мои часы — такая штука, которая не врет. Где бы я ни тренировался, скидываю все данные в электронный дневник. Тренер и аналитик всегда его видят. Я просил Анатолия Волкова посчитать свой километраж — интересно было сравнить с Артемом Мальцевым. Хотел узнать, насколько меньше километров и часов я сделал из-за болезни. В итоге выяснилось, что у меня меньше примерно на 300 километров и на 20 часов. Это — одна неделя! Это не так много. Другое дело — интенсивность.
— Вы получаете удовольствие от тренировок?
— Если вы заметили по Фалуну, там я выходил и просто кайфовал от гонок. Реально очень соскучился по ним. В Тоблахе по приезде вообще три с половиной откатал. Такие трассы там!
На Кубке России бегал, мне парни там говорили: «Ты чего сюда приехал, портишь нам междусобойчик? Едь на Кубок мира». Да и сервисеры, и ребята из всех групп звонили-писали. А вот в Фалуне начали поглядывать косо, потому что почувствовали, что я могу у них и место отобрать (смеется).
— Вариант с переходом в группу Бородавко возможен?
— Я взрослый спортсмен и понимаю, что если мои результаты не устраивают, то мне проще завязать, чем идти к Юрию Викторовичу. Не выдержу той нагрузки, честно говорю. Хотя есть люди, которые обеими руками за то, чтобы я шел в группу Юрия Бородавко, чтобы тренировался в паре с Саней Большуновым.
— А что по этому поводу думает сам Юрий Викторович?
— Да он меня не возьмет! Он же знает меня, а я его. Готовился у него в юниорском возрасте порядка трех месяцев. Мне хватило. Один раз было такое, что я ходил как ковбой с согнутыми ногами три дня. Запомнил это на всю жизнь. Если сейчас мне скажут идти тренироваться к нему, я брошу лыжи в угол и скажу: «Спасибо, но я хочу жить, быть здоровым и двигаться дальше».
— С Маркусом получается договориться или он настолько хорошо чувствует ваше состояние, что сам понимает, когда нужно сбавить обороты?
— Для профессионального спортсмена тренер — это наставник, который наставляет тебя на путь истинный. Вот что, если ты не можешь что-то делать, он должен взять палку и заставлять тебя? Я же профессиональный спортсмен, и бежать мне, а не тренеру! Это нужно для меня! Меня не надо заставлять. Дать совет со стороны, подсказать что-то, подкорректировать технику — это да. Мой тренировочный план расписан на месяц вперед. И если что-то я не выполняю, то точно не из-за того, что не хочу. Маркус слышит меня, у нас отличный диалог, но многим это не нравится. Говорят, что нужно меня пинать и заставлять. Вот только лучше от этого никому не будет.
— Крамер сказал, что, если на вас давить, вы закрываетесь.
— Да, я тупо не буду ничего делать. Должен быть диалог. Если мне не могут объяснить, для чего это делать, о чем тут говорить? Вот в детском возрасте так было: «Ты должен это сделать». — «Почему?» — «Я так хочу». — «Почему ты так хочешь?» — «Потому что с меня руководство спрашивает».
А мне-то какое дело до этого руководства?! Мне нужно объяснить, для чего эта нагрузка, как она ляжет на предыдущую, какой эффект она должна дать. Для меня важно только то, что думают обо мне мои друзья, близкие и семья. А хейтерам что доказывать? О чем говорить, если меня в родной стране постоянно путают с Евгением Устюговым? Даже по центральным каналам! Он завершил карьеру в 2014 году, а мне до сих пор пишут: «Как ты еще бегаешь, тебя же отстранили». Вот этим людям я что-то должен?
— Когда вы начали задавать тренерам много вопросов?
— С юниорского возраста.
Хейтеры и кто кому должен
— В чем сила?
— Получать удовольствие от своего дела. Заставлять — бессмысленно. Было мне 20 лет — я так же задавал бы вопросы. Просто «должен» не работает. Вот объяснили бы аргументированно — другое дело. А так я никому и ничего не должен. Я ведь не просто так оказался на этом чемпионате мира. Работал ради этого, проходил отборы, добивался. Это мое заслуженное место.
— Сейчас фразу «Я никому и ничего не должен» выдернут из контекста, и на вас посыплется столько всего. Слепцова не даст соврать.
— Я должен болельщикам, так? Должен выигрывать? Ребята, очнитесь. Это спорт. Понимаю, что у всех есть любимчики и нелюбичики, это нормально. Но говорить болельщикам, что я выйду и у всех выиграю, — не должен. Мы бежим не ради того, чтобы отчитаться перед болельщиками, а за державу, за свой результат. Когда говорят: «Ты должен, ты обязан...» Нет!
Должен я семье. Первому тренеру Ивану Брагину, который поставил меня на лыжи, благодаря которым встретил свою любимую жену. Маме своей должен. Вот если семья скажет, что я плохой, тогда, пожалуй, соглашусь. Только пусть они сначала аргументируют (смеется).
