«Большунов особо ни с кем не дружит». Призер Сочи-2014 — о конфликте Александра с Устюговым и дубликате медали
Среди всего поколения призеров сочинской Олимпиады на нынешнем Кубке России продолжает выступать лишь один человек — это 37-летний Дмитрий Япаров, член эстафетной команды, которая в Сочи взяла серебро на дистанции 4х10 километров. Разумеется, через несколько лет его отобрали после появления списка Родченкова-Макларена и получения известности коктейлем «Дюшес» — не то из-за царапин на пробирках, не то из-за солей в самих пробах. Так или иначе, в 2018 году Спортивный арбитражный суд в Лозанне оправдал наших лыжников и вернул их на подиум. Таким образом, уроженец 40-тысячной удмуртской Можги зооинженер по образованию Япаров остается последним из могикан. Легков и Вылегжанин только марафонят, Александр Бессмертных принимал участие в недавних всероссийских соревнованиях в Новосибирске, но то был единичный случай. Никита Крюков тоже давно тренирует. А Дмитрий проводит свой неофициальный зачет «на ящик напитков» в рамках Кубка России среди ветеранов.
«СЭ» поговорил с Япаровым о детстве в удмуртской глубинке, обвинениях в отношении россиян в Сочи и конфликте Сергея Устюгова и Александра Большунова.
Как возобновил карьеру? К бабке съездил, она нашептала, и все прошло
— Не одним же Большуновым наши лыжи круты, — начинаю разговор с Дмитрием.
— Ну так да. (Смеется.)
— Вы правда начали заниматься лыжами в 12 лет?
— Ну да. Седьмой класс, 12-13 лет. Я не считаю, что это поздно, все зависит от желания. Главное, чтобы была мотивация работать и догонять. В жизни много чего разного, я хотел успеть попробовать в молодости все. В пятом классе я еще занимался греко-римской борьбой.
— Не понравилось, судя по всему.
— Мы место жительства поменяли в городе — это Можга, Удмуртия. Стало далеко. Год проболтался, потом позвали на лыжную базу. Начал тренироваться, понравилось. Потом переходный возраст, кости все росли, пятка болела очень сильно. Опять перестал ходить.
— Так, и как вы тогда олимпийским призером стали?
— К бабке съездил, она нашептала, все прошло. Это работает, да.
— Среди лыжников популярно такое нетрадиционное лечение?
— Я думаю, что да. Не скажу, что каждый третий обращается, но есть спортсмены, которые общаются с такими людьми. Но я не могу говорить поименно, точно не знаю. Мне помогло. И постепенно поперло. Конечно, ребята подшучивали надо мной, посмеивались: «Ты на своих лыжах пешком ходишь, нам проигрываешь!». Я отвечал: «И что теперь, блин? Как есть». Мне помогли братья-близнецы, из армии пришли, я стал за ними тянуться, снова начал заниматься. Это у себя в Можге. Помогли достичь прогресса, чтобы попасть в команду Удмуртии.
— Вряд ли в 40-тысячной Можге было много возможностей для досуга в девяностых — нулевых.
— Ну в принципе да. Большое спасибо родителям, мама помогала во всем. Где-то ребята мотивировали, где-то я сам со своими желаниями справился. Нравилось бегать, получалось — я и продолжал. Технический функционал у меня был хороший, «физики» где-то не хватало. Пришлось подкачаться, возмужал, и пошло.
Я подкуривал у печки. Мама молча посмотрела — и желание пропало
— Можно сказать, что спорт вас спас от подъездов и тому подобного?
— Не могу сказать, что спас. Я таким особо не занимался, жил в таком районе в детстве, что, видимо, повезло. Многое зависит от района, где живешь, от окружения. Нет, как любой нормальный парень, я, конечно, ходил тихонько под лесенку курить. Но потом, слава богу, переехали. Это и помогло.
— Рано вы начали курить, однако.
— Помню случай. Я сам сидел у печки, подкуривал. Мама за это не ругала. Она просто один раз зашла, посмотрела молча... И после этого как-то и желание у меня пропало. Она просто посмотрела и ушла. И мне как-то стыдно стало, что ли. Совесть во мне заиграла.
— А вы правда по специальности зооинженер?
— Да. Технолог производства и переработки сельскохозяйственной продукции. Но по специальности я не работал, только выучился.
— Запасной вариант, когда надоедят лыжи?
— В сельское хозяйство — да, можно когда-нибудь. (Улыбается.)
— А как вы выбрали такую не стандартную для спортсмена специальность?
— Животных люблю. У меня еще среднее специальное образование — ветеринарный техникум, в 10-м классе окончил. Я же сельский парень, из глубинки. Всего по чуть-чуть. Мы дома держали свиней, коров. Зарплаты маленькие были, мама в садике работала, денег особо нет.
— Молоко продавали?
— Молоко — нет. Мясо. Как-то выкручивались.
— Забивали свиней, получается. Тяжело психологически? Или после первой уже привыкаешь?
— Ты забиваешь с такой мыслью, что это надо. Ты же не просто так это делаешь, забавы ради. Для пользы своей, пропитания. Смотришь в глаза, да... А куда деваться? Есть охота всем.
Большунов и Устюгов? Медведь и лось в лесу встретились, и никто уступать не хочет
— А зачем вы сейчас бегаете, выступаете на Кубке России?
— Для души. Многие для себя бегают, все равно интересно. Тяжелее становится, правда. Я работаю тренером в сборной Ханты-Мансийского автономного округа. В прошлом году было попроще, в роли помощника. Еще мог тренироваться. Получалось и покататься, и подработать. Но надо следить и за ребятами теперь пристальнее. У нас есть упадок результатов, но думаю, через пару лет все наладится.
— С Большуновым будете на равных бороться?
— Если не на равных, то на пятки наступать будем!
— Вам сложно молодых сейчас мотивировать, учитывая отсутствие Кубка мира?
— Моим ребятам попроще, они сейчас бегают со сборной, видят самых сильных в стране. Было бы тяжелее, если бы бегали без них. Им, наоборот, интереснее сейчас с ними бежать, чему-то поучиться. Это же наслаждение.
— Раз уж фамилия Александра звучит — а вам вообще нравится, что в лыжах появилась такая суперзвезда? Он привлекает внимание, но знаю, что у лыжников о Саше разные мнения. Не все его любят.
— Любить или не любить, так скажем... Он же не женщина, чтобы его любить. Хороший спортсмен, надо гордиться, что у нас такие ребята есть. Можно добавить, что Большунов и Устюгов сейчас вдвоем жару дают. Сейчас Саша Терентьев тоже растет, другие молодые. Дай бог, подтянется и станет хорошим универсалом, не только спринтером. У нас очень сильная сборная.
— Жару дают — получается, столкновение Большунова и Устюгова на благо популярности лыж?
— Да, это тоже, конечно. Но у них уже пошло далеко: один сказал, другой воспринял посерьезнее. Некоторые воспринимают слова в более шуточной манере, другие всерьез. Не настолько все должно восприниматься в штыки. Но как говорится, медведь с лосем встретились в лесу, никто не хочет уступать. Вот и вся суть. Не зря же у них такие прозвища — один лось, другой медведь. В лесу так же будет.
— У вас таких конфликтов за карьеру не случалось?
— Нет, таких историй не было. Я парень скромненький, особо не лезу в разборки. Бывали моменты — поругались, повздорили, потом руки пожали, разошлись — не так, что это продолжается несколько этапов. А тут именно никто не захотел другому уступать.
— Но они же не друзья, чего лукавить.
— У меня лично такое ощущение, что Саня ни с кем особо и не дружит. Он больше абстрагирован, человек сам по себе. Так смотришь: вроде парни все вместе где-нибудь, а Саня постоянно один. Да, он общается со всеми, шуточки бывают, но большую часть времени он один.
Просил друзей — сделайте дубликат медали, чтобы в МОК не отличили
— Не могу вас не спросить про Олимпиаду в Сочи, какой бы спорной эта тема ни была. Вы правда готовы были медаль отдать, если бы ее все же отсудили?
— Если бы все ребята были готовы, то я отдал бы. Тут все должно быть как в команде — один за всех и все за одного. Не было такого — я один отдам, а остальные нет. Как все, так и я. Особых разговоров на эту тему у нас с ребятами не было. Я просил друзей: «Так и так, ребят, сделайте дубликат серебряной медали, чтобы отправить в МОК и там не отличили». В шутку. У меня есть друзья-умельцы, чтоб вырезали, наштамповали их. Ну, не пришлось в итоге.
— Будучи участником той Олимпиады, вы можете сказать — с отбором медалей имел место какой-то заговор? К нам политически прицепились? Или все-таки на Олимпиаде что-то было?
— Может, просто прицепились. Получилось так, что мы действительно начали очень много выигрывать. А тут мы еще и у себя Олимпиаду проводим. И они подумали — а, они могут там сделать что угодно! Я считаю, это некое подстрекательство в нашу сторону.
— «Дюшес» вы не пили, в общем?
— Ну в смысле, я уже слышал этот разговор — вот он пил, вот он... Я в таких случаях отвечаю: «Ребята, пока он сам не скажет, что да, конкретно я употреблял, это все не имеет значения». Допустим, я с этим человеком в комнате жил, мы тренировались бок о бок — не было ничего такого. Но я не знаю, я не видел!
— Но за себя-то вы точно можете сказать.
— Не пил. Я и за парней могу сказать, что не было. Потому что я знаю, как все происходило. Но посудите — пока они сами лично не признаются, я всем буду говорить, что ничего у нас не было, и буду это утверждать. Я же с ними дорос до тех результатов, которые у меня есть. Я им благодарен, они мне. Где-то они подсказывали, помогали. Логично же.
— Да и норвежцы тоже любят пшикнуть, чего уж.
— Ну да, там тоже всякое бывает, но ничего не скажешь. Не пойман — не вор. Можно любого спортсмена упрекать, кто быстро бегает: «Да вы что-то пьете!» А может, он просто вытренировал себя.
— Может, просто допинг уже весь разрешить?
— Нет, это тоже не вариант, не надо. Спорт должен быть чистым. Бегать нужно на то, на что готов. На что потренировался, на что сервис лыжи подготовил — тогда борьба интересная. А когда ты на чем-то бежишь — это неправильно.
