«Наши фото в купальниках тиражировались без разрешения». Российская конькобежка — об эвакуации с Бали
В Россию вернулись последние из российских спортсменов, которые оставались за закрытой российской границей — конькобежки сборной России Елена Сохрякова и Анна Чернова. Они прилетели из Индонезии, где проводили отпуск, и в связи с неразберихой вокруг вывозных рейсов рисковали задержаться на курорте надолго. К счастью, обосновываться на островах и искать лед на экваторе не пришлось — после месяца приключений россиянки вернулись на родину. По ходу пребывания на Бали девушкам пришлось столкнуться с жесткой критикой в соцсетях — пользователи обвиняли спортсменок в безответственности, а может быть, просто бесились из-за панорам пляжей в своих мониторах, будучи в самоизоляции. «СЭ» поговорил с 27-летней Анной Черновой, участницей Олимпиады в Сочи — о хейте, стоимости вывозных авиабилетов и том, как прошла эвакуация.
Только москвичи и жители Подмосковья могли написать отказ от обсервации
— Анна, с возвращением вас в Россию. Как проводите время после прибытия?
— Мы находимся на обсервации на базе «Озеро Круглое».
— Что такое обсервация?
— Полная изоляция от всех контактов. Нас заселили по одному человеку в номер, мы не имеем права выходить даже в коридор 14 дней. На домашнем карантине можно курьера вызвать, здесь нет. Брали анализы, все врачи в масках, костюмах. Пытаюсь тренироваться по мере возможностей, хоть в условиях комнаты это непросто. Но надо — для поддержания настроения.
— Вы с Еленой Сохряковой единственные спортсмены на Круглом?
— Так понимаю, здесь еще есть спортсмены.
— Как прошел полет? По идее вас же должны были сразу пересадить в какой-нибудь закупоренный автобус, вдруг вы оставите следы вируса.
— Да, после прилета процедура проходила, скажем так, необычно. Объявили, что выпускать будут по группам каждые 10 минут, нас встречали люди в маскхалатах. Мы были далеко не среди последних, но вышли часа через полтора. Многие чуть ли не драться были готовы за выход. Прошли паспортный контроль, заполняли всякие анкеты. Нас чуть ли не из рук в руки передавали.
Когда сопровождающий отходил, сразу реагировал полицейский: «Куда идем, эй!» Мы, наверное, каждому письма показали, из Минспорта, кучу бумаг. Я из Калуги, у меня была возможность ехать домой. Но поскольку я спортсменка, мне нужно пройти программу обсервации. Там было много людей из регионов, и их тоже отправляли на обсервацию. Только москвичи и жители Подмосковья могли написать отказ от нее.
— Вы покупали обычные билеты, с этим не помогали?
— Нас внесли в списки. До вылета оставалось четыре часа, мы вообще в другом городе были. Позвонили: «Приезжайте в аэропорт, будем пробовать вас посадить». Сели на такси, помчались. Моя коллега по сборной Елена (Сохрякова. — Прим. «СЭ») увидела в аэропорту консула, и нас все-таки добавили в списки. Но конечно, мы покупали билеты.
— Почем?
— 35 035 рублей. Почему-то многие думают, что нам что-то оплатили, а мы жалуемся. Нет, и цена, конечно, приличная.
Никакого выживания и шоу «Последний герой» не было
— Давайте выстроим хронологию. Какого числа вы вылетали из России? Тогда уже было понятно, что может произойти что-то не то?
— Мы вылетали 18 марта, должны были вернуться 2 апреля. В некоторых странах, действительно, пандемия наступала. Но мы купили билеты задолго. Да, можно было предположить, что все ужесточится, но меня это не напугало. Многие люди могут сейчас меня осудить. Понимаю, что они решили остаться дома. У нас других вариантов отдыха не было, мы решили попробовать. Я еще на парковке у аэропорта говорила: «Давайте заплачу по факту, а то может, через пару часов вернусь».
- В итоге через месяц вернулись.
— Слава богу, родственники помогли забрать машину пораньше.
— Какие были ощущения, после того, как узнали о закрытии границ?
— Небольшая паника, конечно, была — что делать, куда обращаться? Но мы познакомились с такими же русскими. Добавились в чаты, узнали, что на «Госуслугах» надо заполнить анкеты. Звонили в МИД. Заполнять все пришлось не один раз, потому что был ажиотаж, перебои. От федерации мы получали каждодневную поддержку. А дней через пять мы уже успокоились, просто мониторили информацию. Смысл волноваться, если от нас ничего не зависит?
— Но пришлось искать место проживания, наверное. Если не выживания.
— Мы изначально переезжали с место на место, хотели посетить разные части острова. Но когда стало понятно, что бесплатного жилья никто не даст, подыскали себе более дешевое. Многие гостиницы были закрыты.
— Вы писали, что серфингу не удалось поучиться. Получается, все было закрыто, пандемия чувствовалась?
— Балийцы боятся. Но проблем не было, никакого выживания, шоу «Последний герой». Все цивилизованно. Заходишь в магазин — меряют температуру. Просят дезинфицировать руки. Проблем с едой не было. 80 процентов заведений было закрыто, но навынос все работало. Потом даже закрыли пляжи, их патрулировали военные.
— О развитии индонезийского конькобежного спорта не задумывались? Если пришлось остаться до конца года.
— (Смеется.) У нас до июля почти базовая подготовка на суше, только потом начинается лед. Но мы были готовы здесь задержаться на несколько месяцев. Когда позвонили и сказали лететь в аэропорт, как раз смотрели себе виллу, согласовали цену. Не паниковали, в общем. Магазины открыты, вокруг русская речь. Единственное что — пустые дороги, одни собаки. Мало кто видел Бали таким. Можно было бегать по центру шоссе, никому не мешая.
Не все могут позволить себе вывозной рейс
— В России была дискуссия по поводу вывозных рейсов, нужны ли они, бросаем мы своих или нет. Как участник событий, скажите — все было организовано нормально?
— Сложный вопрос. В аэропорту — отлично. Но стоимость билетов на вывозные рейсы такая, что не все могут ее себе позволить. Нам не была выплачена материальная помощь. Хотя я знаю, что граждане других стран ее получали. Может быть, среди россиян единицы ее получили. Но конкретно мы — нет. И ведь есть люди, которые жили у балийских семей. У них нет денег. Для семьи это недешево — потратить более 100 тысяч на билеты, тем более когда они у тебя были, но сгорели. С попаданием в списки тоже было непонятно, 8 апреля нас пытались посадить на самолет, попал кто-то другой. Принцип выбора людей был никому не понятен. Но негатив я старалась фильтровать.
— Тем не менее, хейтеры вам все-таки писали. Вы поняли их мотивацию?
— Конечно. Мы же были около океана на солнышке, а люди сидят дома. Но преподносить информацию так, что мы жалуемся, просим помощи — это неправильно. Помню, мы поговорили в эфире с подругой, я не успела чай попить после этого, а некий журналист из непонятного издания надергал фраз, как будто мы ноем. Хотя ничего подобного не было. Понимаю, людям надо что-то обсуждать. Наши фотографии в купальниках на океане тиражировались без разрешения. Но я уже проходила хейт после Сочи, когда мне написали, мол девятая из 16 — это ни о чем. Так что теперь уже просто не обращала внимания. Зато было много слов поддержки, предложений помощи. Спасибо за это.
— Когда закончится обсервация — какие планы?
— На самом деле, здесь остаются вопросы, мы контактируем с Роспотребнадзором. 2 мая я могу уезжать, но до конца непонятно, как. Нет гарантии, что меня не задержат по пути домой на машине. Хотелось бы получить какой-то документ и уже спокойно вернуться, не боясь, что меня отправят в больницу или на карантин уже в родном городе.
