Евгений Садовый: "Боялся, что могу умереть"
Владимир ИВАНОВ из Баку
По отношению к Садовому, с которым мы встретились во время Европейских игр, правильнее говорить именно о завершении карьеры, а не об уходе из плавания. Бассейн он надолго не покидал – уже успел поработать тренером, в том числе год в Ливии, а сейчас является одним из самых авторитетных судей страны. Его следующий большой турнир в этой роли – чемпионат мира в Казани.
– Что самое сложное из того, с чем сталкивается 19-летний спортсмен после трех олимпийских побед?
– Знаете, у меня даже не было времени на осмысление этого. Я рос без отца и понимал, что если сам, как мужчина, ничего не сделаю, мой жизненный путь закончится совсем не так, как бы этого хотелось. Поэтому все усилия были направлены на тренировки. Думал только о победах. Хотя появившаяся самоуверенность сыграла злую шутку. Количество стартов и дистанций, которые я начал плавать, оказалось чрезмерным.
– При этом уже через год после триумфа в Барселоне вы не получали от плавания никакого удовольствия.
– Тяжело его получать, когда со всех сторон звучит лишь одно: "Где медали?" Многие начали говорить, что я увлекся клубами, девочками и тому подобным.
– Такого не было?
– Я увлекся. Сильно. Но нагрузками. Объемы были увеличены в несколько раз. Результаты не росли, но зато я добился другого. Болезни кенийских бегунов.
– Что это?
– В состоянии покоя мое сердце билось со скоростью 21 удар в минуту.
– Не может быть.
– Я тоже так думал. При таком ритме сердце начало давать сбои. Иногда вообще затихало, а потом сразу же начинало мощно работать. Давление скакало невероятно.
– А на тренировках пульс поднимался за 200?
– В том-то и дело, что нет. Например, делал серию 9х200 м. Все разы выплывал из двух минут, а последнюю закончил за 1,57. После этого взяли анализ крови на лактат. Оказалось, 1,2 ммоль/л.
– Что это означает?
– Я даже не залез в аэробную зону! До таких пределов развил свою выносливость.
– Какой фармакологией в тот момент пользовались?
– Самой обычной. Рибоксин да эссенциале.
МЫ ИЗМЕНИЛИ МИРОВОЙ КРОЛЬ
– Думали, за счет чего в 19 лет вам удалось произвести такой фурор в Барселоне?
– В 1992-м мы с моим тренером Виктором Авдиенко изменили мировой кроль.
– В смысле?
– Школа подготовки олимпийской сборной в СССР была очень серьезной. Тренеры-селекционеры проводили огромную работу, искали ребят под два метра ростом и выше. Со своими 1,88 м я на национальном первенстве был одним из самых низких спортсменов. Мы с тренером прекрасно понимали, что я нахожусь в заведомо проигрышном положении. Думали, искали, экспериментировали. И нашли!
– Что?
– Все проплывали один бассейн за 42-56 гребков. Я начал делать это за 32-34. Сейчас все ведущие кролисты плавают так.
– Экономная техника?
– Да. Тот же Александр Попов никогда не был откровенным темповиком. Когда он начинал чересчур сильно этим увлекаться, то порой проигрывал даже свои коронные дистанции. Его кроль был с элементом скольжения. Когда Саша плыл на соревнованиях, у всех возникало ощущение, что соперники работают гораздо больше.
– Ваша карьера напоминает мне "Костер" Андрея Макаревича. Спалили все за час, но в этот час стало всем теплей…
– Можно было немного сберечь огонь. Но сразу после Олимпийских игр в Барселоне мне была поставлена задача Всероссийской федерацией плавания – набирать максимальное количество стартов. С 1992 по 1993 годы я стартовал на восьми этапах Кубка мира. На каждом выигрывал по три золотые медали. Причем дистанции непростые: 200, 400, 800 или 1500 м. Не знаю другого пловца, который одержал бы столько побед за один сезон.
– Неужели не понимали, что загоняете себя в яму?
– Моим мнением никто не интересовался. К тому же разве молодому, амбициозному парню может не нравиться выигрывать? О последствиях тогда никто не думал.
– Это была не единственная ошибка?
– Не меньшая проблема состояла в том, что на тренировках я использовал лишь одну технику плавания. Ту, которая принесла успех в Барселоне. А так нельзя! Перспектива есть только в совмещении разных техник, в разнообразии положения тела в воде во время тренировочного процесса.
ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ ДОПЛЫЛ ДО АТЛАНТЫ
– Чтобы изменили бы, если бы получили возможность вернуться в 1995 год?
– Знаете, я доволен своей карьерой. Жалею лишь об одном: можно было доплыть до Атланты-1996 и элементарно там выиграть.
– Вы ведь не поехали туда не только из-за проблем со здоровьем? Не верили, что сможете выиграть?
– Я приходил в бассейн, смотрел, как плывут ребята и не выходил на такие результаты. Мог хоть целый день плавать 200 м по 2 минуты, а вот на 1.47 не тянул. При этом был уверен, что в Атланте нужно плыть быстрее. Однако там побеждали с такими смешными результатами…
– Авдиенко вплоть до 1995 года уверял, что вы будете не просто участвовать в Играх-96, но и выигрывать там медали.
– После 1993 года началась цепная реакция. Болячки, неуверенность… Жить под таким прессом, выполнять сумасшедшие нагрузки и не показывать результаты – это ужасно. Плавание начинает вызывать отторжение.
– Увидев результаты Атланты, долго корили себя, что не "добили" оставшийся год?
– А мы добивали. До конца. Вмешалось кое-что от нас независящее.
– Расскажите.
– Новый 1996 год встречали у Дениса Панкратова и его супруги Ольги Кириченко. Чтобы дотерпеть до курантов и не уснуть, я выпил.
– Алкоголь?
– Небольшую чашечку кофе. По сути, после этого я и закончил. У меня случился сердечный приступ…
– Было страшно?
– Не покидало ощущение, что я могу умереть.
– Когда об этом узнал Авдиенко?
– На следующий день ему позвонили из больницы. Сказали, что нагрузки нужно исключить.
– Тот приступ был единственным?
– При подготовке к чемпионату мира среди военнослужащих-1994 было нечто подобное. В ночь после курсовки очень сильно заболела голова… Приехала скорая. Но тогда все очень быстро сбили.
ОПЫТЫ НАД ЛЮДЬМИ
– Зачем тогда вы собирались вернуться после Атланты?
– Хотел еще раз попробовать. После приступа организм вроде бы вошел в норму, и я надеялся, что все получится. Но с новыми нагрузками возвратились старые проблемы. Хотя и это не стало бы препятствием. Дело в том, что мы сами продолжали гнуть все ту же линию подготовки, ничего не меняя. Это был путь в никуда.
– Авдиенко тогда относился к вам чуть ли не как к сыну. Он испытывал чувство вины, за все произошедшее после Барселоны?
– Тренерская работа вообще опасная вещь. Все тренеры, которые добиваются высоких результатов – экспериментаторы. Будем откровенны: они ставят опыты над людьми. Кому-то везет, кому-то нет. Вы знаете, что плавание – второй вид спорта после бокса по смертности?
– А вы понимали это, будучи спортсменом?
– О подобных вещах никто всерьез не задумывается. Авдиенко просто ставил каждому цели, и говорил, каких результатов добьешься, когда их выполнишь. До 1992 года у нас все получалось. А потом стало рушиться. Проанализировать ситуацию правильно в тот момент мы не сумели. Понимание пришло с годами.
– Вы общались с Авдиенко на эту тему? Он признал свои ошибки?
– В большей мере об этом старался говорить я. Виктор Борисович предпочитает не вспоминать. Но он не против того, чтобы я обсуждал это с другими тренерами, не воспринимает все в штыки.
– Какие чувства сейчас испытываете к своему тренеру?
– Наверное, благодарность. В свое время я уделял много времени улице. Потом втянулся в плавание, а многие ребята выбрали другой путь. Большинства из них рядом с нами уже нет. Так что о чем мне жалеть? У меня жена, два сына, а Бог даст, скоро будет третий. Плюс большой дом и любимая работа. Как говорили в "Белом солнце пустыни" – что еще надо человеку, чтобы встретить старость?
ФЕЛПС И ВОЛШЕБНАЯ ТАБЛЕТКА
– О чем думали, когда Александр Красных выиграл 200 и 400 м на чемпионате России-2015 со временем 1.47,39 и 3.50,21 соответственно? Ведь вы еще 23 года назад в Барселоне показывали 1.46,74 и 3.45,0.
– Плюс я еще выступал в плавках, а не в шортах… Просто в какой-то момент многие наши тренеры перестали верить, что соперники очень серьезно вкалывают. Вот пример. Майкла Фелпса я видел только один раз – на этапе Кубка мира в Москве. Так вот, за два дня он одними разминками набирал 9600 м. Майкл выступал на восьми дистанциях. После каждой утренней и вечерней сессии, чтобы не было закисления мышц, как говорят пловцы, закупывался по 1500-1800 м. Иногда плавал между дистанциями. То есть, за два дня Фелпс набирал порядка 25-30 км. Назовите хоть одного российского пловца, который в состоянии набрать такой объем в тренировочном процессе. Нет ни одного!
Идем дальше. После каждой сессии Фелпс садился за стол и съедал по три тарелки с горкой. А некоторые наши молодые, но великие спортсмены где-то услышали, что Фелпс особо не работает, а лишь кушает секретные волшебные таблетки, разработанные в подземном американском институте. Хотя достаточно ведь просто понаблюдать за ним. Нужно столько перелопатить, чтобы выполнять такие объемы на соревнованиях. Кстати, еще будучи спортсменом, чтобы подняться от низшей ступени к высшей – я подробно изучал каждого спортсмена. Всех соперников знал от и до.
– Хорошо, спортсмены не понимают. Но ведь тренеры должны видеть элементарные вещи?
– Я интересовался у них мнением о Фелпсе, когда тот был в Москве. Но все смотрели только за тем, как Майкл ведет себя на старте. Что потом – никого не интересовало. А людей уровня олимпийского чемпиона нужно изучать во всех аспектах, вплоть до походов в туалет. Но всем проще говорить о секретных таблетках.
МОРОЗОВ ОТКАЗАЛСЯ ОТ АМЕРИКАНСКОГО ГРАЖДАНСТВА, И САЛО ПОТЕРЯЛ К НЕМУ ИНТЕРЕС
– Все равно в голове не укладываются, что при таком прогрессе в плавании результаты 23-летней давности были бы сейчас лучшими в стране.
– У нас менталитет такой. Вот каждый хочет уехать за границу. А знаете, зачем?
– Зачем?
– Мы думаем, что там можно тренироваться еще меньше, но при этом есть эти самые таблетки и плыть быстро. Мне хватило двух дней, чтобы получить представление о Фелпсе. Зачем ехать туда и пытаться найти Америку? Да можно посмотреть, с каким аппетитом он съедает по три тарелки, и сообразить, какое количество энергии воспроизводит этот человек.
Мне очень понравилось интервью тренера Фелпса Боба Боумена. Он рассказал, что они много работают над техникой плавания. Всех тонкостей, конечно, не раскрыл, но признался: основная направленность идет на работу с различным положением тела в воде. Благодаря этому спортсмен может работать с разным темпом, шагами. Добиваться успеха, тренируя лишь одну направленность – невозможно. Я на этом и погорел. А наши специалисты часто не скрывают, что над техникой не работают – просто назначают объемы, а все остальное отдается на откуп спортсмену. Вот о чем надо думать! А не о том, как уехать.
– Все-таки жить и тренироваться в солнечной Калифорнии гораздо приятнее, чем в среднестатистическом российском городе.
– Согласен. Но кому мы там нужны? Сколько человек у нас в последнее время попалось на допинге именно за границей!
– Но наши сильнейшие пловцы – Юлия Ефимова и Владимир Морозов – тренируются за океаном.
– Морозову каждый день отправляет задания Авдиенко. Дэйв Сало, после того, как Володя отказался от американского гражданства, практически потерял к нему интерес. Там такие закулисные игры! Нам могут улыбаться и при этом спокойно вешать лапшу на уши. И не только нам. Таков мир. Сами подумайте, зачем кому-то отдавать все лучшее чужакам?
– Дисквалификация Ефимовой, по-вашему, не случайна?
– Думаю, нет. Она одна из немногих суперзвезд в российском плавании. На таком уровне случайностей не бывает. Больше поверю в целенаправленную работу по устранению человека, способного отобрать чьи-то медали.
– В плавании многое решается за пределами бассейна?
– Закулисные войны никогда не прекращались. Однако нам улыбаются, и мы свято верим, что заграница нам поможет. Я считаю, что свое Майами нужно строить у нас. Хотя бы в Волгограде! А в Москве – Голливуд.
– Но ведь Попов тренировался у Геннадия Турецкого в Австралии и Швейцарии и добивался успехов.
– Саша – уникум. Помните, как Александр Македонский, завоевав полмира, пошел на Индию? Но там его войско разбили. Даже знаменитая македонская фаланга не смогла ничего сделать с боевыми индийскими слонами. А потом Александр каким-то хитрым образом выкупил несколько слонов, и его воины стали искать их слабые места. Так вот, Саша – это как тот индийский слон.
– Знаю, что вы внимательно следили за Данилой Изотовым. Что с ним происходит после медали на 200 м чемпионате мира в Барселоне-2013?
– Он попробовал какую-то экспериментальную таблетку. Переборщил. Вместо всплеска наступила подавленность.
– Отец и Авдиенко были в курсе?
– Конечно. Все ведь легальное, разрешенное. Препарат уже был апробирован. Намудрили с дозировкой.
СПОРТ – УДЕЛ БЕДНЫХ
– Почему россияне лопатой гребут медали с юношеских турниров, но практически никому потом не удается заявить о себе на взрослом уровне?
– Много причин. В последнее время, к примеру, многие делают выбор в пользу образования. Посвятить жизнь спорту готов не каждый, учиться сейчас перспективнее. По крайней мере, в этом убеждены родители.
– Дети из благополучных семей редко становятся великими спортсменами.
– Совершенно верно. У них нет необходимости пробивать себе дорогу в жизнь. Спорт всегда был уделом бедных. Если не считать большой теннис, гольф и футбол.
– А футбол почему?
– Когда я учился в училище олимпийского резерва, со мной в классе каждый из футболистов был сыном какого-нибудь начальника или хотя бы, зама. Их папы очень хотели видеть свои чада на поле.
БУДЕМ СТРОИТЬ СВОЙ МАЙАМИ
– Вас после Ливии звали заграницу?
– Больше не хочу. Я и в Ливию ездил для того, чтобы посмотреть Африку изнутри.
– Уехали оттуда из-за того что не платили?
– Как-то в прямом эфире передали, что по территории возможен воздушный удар. А через некоторое время Муаммар Каддафи выплатил американцам 3,5 миллиарда долларов за сбитый самолет… Спустя пару месяцев новое предупреждение. США якобы обнаружили базу подготовки террористов. Вскоре Каддафи перевел им новую огромную сумму за предприятия, которые он национализировал при революции.
– Какое отношение США имеет к ливийским заводам?
– Я не вникал. Вообще Ливия была итальянской колонией, но все их заводы почему-то принадлежали американцам.
– Когда поняли, что пора "делать ноги"?
– Когда на переговоры приехал российский военный атташе и намекнул, что было неплохо расплатиться с нашей стороной за ракеты, которые мы им когда-то поставляли. Последовал отказ. А вскоре после этого насмерть были сбиты его жена и двое детей.
– Уезжали по-тихому?
– Мы были особенно никому не нужны. Работали за копейки и жили в условиях рабского труда. Никто не обращал на нас внимания. Но ладно мы. Белорусских тренеров вообще поселили в землянке у моря, которую иногда еще и подтапливало!
– Чем запомнились ливийцы?
– Каддафи их очень сильно разбаловал. Работать не хотел никто. Обычным жителям прощались миллионные кредиты. Человек с ливийским паспортом мог зайти в автосалон, выбрать машину и уехать. Бесплатной была не только медицина, но и питание. Жители страны брали еду за талоны. Все дома строили марокканцы или египтяне.
– Теперь из России никуда не тянет?
– В волгоградской земле лежат все мои деды и бабки. Зачем мне куда-то ехать? Будем строить здесь свой Майами.
