Мама Циципаса рассказала, почему у теннисиста не сложилось сотрудничество с Марком Филлипусисом
Юлия Сальникова, известная в прошлом советская теннисистка, дочь знаменитого футболиста Сергея Сальникова и мама теннисиста Стефаноса Циципаса, в интервью «СЭ» рассказала о том, как сын всю жизнь тренировался у своего отца и почему у него не сложилось сотрудничество с другими тренерами — в частности, в прошлом году с австралийцем Марком Филиппусисом.
— Когда дети в Греции подрастают и им становится 13-14 лет, то совершенно непонятно, что делать дальше. В теннис он играл в группе. Никто не мог представить, что он уже может побеждать на каких-то турнирах. Детский тренер был очень хороший, но он ни в какую не хотел уходить работать только со Степой. А собственного тренера у нас нанять не получалось.
И в какой-то момент папа взял на себя эту обязанность. Оставил работу и стал путешествовать со Степой и тренировать. Благодаря нестандартному подходу папы и стало получаться. Первое время, когда они приезжали на турниры, на них все смотрели с подозрением, поскольку то, что они делали на корте во время тренировок, было совершенно не распространено. Только потом начали приходить люди с камерами, снимать, обсуждать. Этот образ и уровень тренировок помогал Степе добиться того, чего он добивался. С другими тренерами он пытался работать трижды — и каждый раз неудачно.
— В том числе в прошлом году с Марком Филлипусисом?
— Это был просто кошмар, если честно. Так плохо, как Степа играл тогда, он не делал этого никогда в жизни. Не подошло, к сожалению, просто все. До этого он работал с Томасом Энквистом. Они по-человечески друг другу очень подходили, оба немногословные. Но Энквист — игрок задней линии, причем обороняющийся. Степа не может вести такую игру. У него рост, вес, рычаги — все другое. Поэтому с точки зрения тенниса влияние Энквиста на сына был ограничено. Игра Филлипусиса как раз ему очень подходила, и брали его именно для того, чтобы выстроить более агрессивный теннис. Но в человеческом плане «химии» не произошло.
— Ваш муж не обижался на сына, когда тот начинал работать с кем-то другим?
— Наверное, обижался. Но я бы никогда не допустила того, чтобы лишить сына этой возможности. Считаю, если человек проявил к чему-то интерес, то должен обязательно это попробовать — иначе всю жизнь будет сожалеть. Поэтому, когда в первый раз зашел разговор, что Степа хочет еще одного тренера, его настроение было упадническим: мол, я-то хочу, но вы, конечно, не разрешите! Надо было видеть удивленный взгляд сына, когда моей первой реакцией было: «Конечно, попробуй, Степа!» И только потом я добавила: «Только скажи нам — кого ты хочешь?»
— На каких-то этапах он устает от работы с отцом?
— Конечно. От любого можно устать, а от моего мужа — точно. Он очень щепетильный, много разговаривает, объясняет все дотошно, несколько раз.
— Но потом Стефанос меняет тренера, проходит время, и он говорит, как недавно: «Чувствую, что без отца теряю часть своей теннисной идентичности».
— В том-то все и дело! Может быть, эта идентичность для многих — плохо скроенная, излишне сложная. Но она — его! Так получилось, что он привык работать таким образом, как с ним работает отец. Конечно, другого тренера не переделаешь, а Степа через призму работы с Апостолосом учился понимать свою игру. Другого тренера ему найти невозможно. Не потому, что они лучше или хуже. Они просто другие.
