«Получили много заявок о переходе от российских игроков, в том числе из топ-100». Интервью теннисного чиновника из Казахстана

На минувшей неделе в Алма-Ате прошел теннисный турнир категории ATP 250, на котором свой 21-й титул в карьере оформил российский теннисист Даниил Медведев. Корреспондент «СЭ» побывал на Almaty Open, где встретился с вице-президентом Федерации тенниса Казахстана Юрием Польским и узнал, как развивается спорт в стране.

Долгосрочная цель — получить лицензию ATP 500

— Разговариваем ближе к концу турнира Almaty Open. Довольны тем, как все складывается?

— Мы очень довольны тем, как проходит турнир с точки зрения организации. В этом году сделали прыжок по сравнению с прошлым сезоном. Первый раз, когда переезжаешь на новое место, всегда достаточно сложный. Потому что не совсем знаешь локацию. Было трудновато перестроиться на объемы. По сравнению с Национальным теннисным центром Almaty Arena в разы больше. В прошлом году для первого раза турнир прошел хорошо. Но мы для себя сделали очень большой список вещей, над которыми нужно было поработать. В принципе, на 99 процентов все выполнили — с точки зрения удобства для зрителей, VIP-обслуживания и прочего. Мы переделали трибуны — подняли угол, чтобы обзор был лучше. Поработали над выступлениями артистов, фестивальной зоной. Посмотрели, что нравится людям, а что не подходит. То есть в целом многие вещи докрутили. Обратная связь очень хорошая.

Конечно, расстроил тот факт, что казахстанские игроки не смогли выступить на том уровне, на который мы рассчитывали. Александр Шевченко мог пройти гораздо дальше по сетке и еще два матча зацепить. Где-то не хватило подготовки, где-то не показал свою лучшую игру. Тем не менее прелесть такого турнира в том, что независимо от того, кто проходит дальше, теннисный праздник остается. В основном все довольны.

«Фильм о моей победе в Алма-Ате был бы драмой». Медведев — о первом титуле за 29 месяцев

— Теннисисты оставляют позитивные отзывы. Даниил Медведев сказал, что турнир ближе к уровню ATP 500. Есть ли задумка, чтобы вернуть в Казахстан турнир этой категории?

— На самом деле это долгосрочная цель, которая поставлена президентом нашей федерации. Два года назад проходил конкурс на получение апгрейда. Мы участвовали. У нас была сильная заявка. Но логистически для ATP приоритетными являются первые недели февраля, март, а также имелся провал в календаре во время летней сессии. В итоге апгрейд получила Доха. На мой взгляд, это было заслуженно. Шесть лет подряд они становились первыми в категории ATP 250. Мы с ними конкурировали. Также апгрейд достался Далласу, но у них имеются сложности с проведением турнира. Не совсем для этого подходит арена, и ATP не сильно довольна. Так что это потенциальный вариант для нас, чтобы с ними поменяться местами. Также Мюнхен получил ATP 500, поскольку был нужен турнир на траве.

Мы продолжаем работу. Есть вариант, чтобы попасть в следующую сессию апгрейдов, которая может быть через несколько лет. Еще возможность — приобрести другой турнир и привезти его в Казахстан. По всем направлениям работаем, тесно взаимодействуем с ATP. Предлагали отдать нашу лицензию ATP 250. В целом сейчас идет сокращение лицензий. Ассоциация их активно выкупает. Мы сказали, что готовы продать нашу лицензию, чтобы получить лицензию ATP 500.

— Вы на один год получали лицензию ATP 500 в Астане. Говорили, что хотите ее сохранить на постоянной основе. Что не получилось?

— Мы получили эту лицензию, поскольку в тот момент уже приобрели ATP 250. Если ты являешься собственником турнира, то можешь претендовать на апгрейд. А так как Китай в то время не проводил турниры, нам дали возможность принять соревнования у себя на одной неделе с Токио. Конечно, для нас это был шикарный опыт. Шесть игроков из топ-10 рейтинга в нем участвовали, включая Новака Джоковича, Карлоса Алькараса, Даниила Медведева. В целом экономическая модель намного интереснее. Ты больше зарабатываешь на телевизионных правах, гарантированно участвуют лучшие игроки. Открывается много возможностей. Нужно продолжать работать в этом направлении. Конечно, это сложная задача, которую не всем под силу решить. Но в свое время мы мечтали об ATP 250, а сейчас мы его владельцы. Так что, думаю, все возможно.

Фото Almaty Open

— Что по поводу проведения в Казахстане турниров WTA?

— В 2021 году у нас был турнир WTA 250. Ключевая загвоздка в том, что Лена Рыбакина, на которую все наши болельщики хотят посмотреть, не планирует играть турниры этой категории. Потому что заработает на них мало очков. Это не имеет смысла. Поэтому нужен WTA 500, который намного сложнее приобрести. Такие разговоры тоже идут. Мы осторожно выбираем. Есть в потенциальных планах в следующем году проводить WTA 125. Может быть, два или три турнира этой категории. Сейчас в процессе обсуждения с Женской ассоциацией. У них есть программа на Азию, по которой они субсидируют часть турниров. Если сможем договориться, то обязательно проведем. Такое поручение от президента Федерации тенниса Казахстана уже есть.

— Что, на ваш взгляд, привлекает топ-игроков в Казахстане и что пугает?

— Я бы не сказал, что кого-то пугает. Почему выбирают Казахстан? Потому что многие уже несколько раз здесь были и знают, что мы проводим турниры на высоком уровне. Тот же Даниил Медведев играл в Казахстане юниорские турниры — свой первый титул выиграл в Усть-Каменогорске. Карен Хачанов и Андрей Рублев выступали на нашем челленджере в Астане — Кубке президента. Многие, например, не подозревают, что Янник Синнер играл на турнире в Актюбинске и дошел до полуфинала, где уступил Флавио Коболли. То есть многие топы прошли через нас. Когда они приезжают уже на уровне ATP и смотрят, как все сделано, то возвращаются снова и снова, привозят свои семьи. Например, Медведев сейчас отпраздновал в Казахстане день рождения старшей дочери. Говорит, что чувствует себя здесь как дома. Также и Карен Хачанов. Мы сейчас разговариваем с ним о том, чтобы заключить долгосрочное соглашение на три года, чтобы он гарантированно к нам приезжал.

Бублик — чемпион турнира в Ханчжоу! В 2025-м он ведет по титулам у «Большой русской тройки» со счетом 4:1

Бублик подтвердил, что может обыграть любого игрока

— Одним из главных лиц этого турнира должен был стать Александр Бублик. Его изображение есть на всех баннерах внутри и вокруг арены. Ударило ли как-то по турниру его отсутствие?

— Конечно, для нас это была тяжелая новость, что он травмировался и не сможет принять участие в турнире в Казахстане. Ему нужно было лететь на обследование в Европу и восстанавливаться. Сейчас для него в приоритете турнир ATP 500 в Вене и «мастерс» в Париже. Он высоко стоит в гонке за Итоговый. Есть шанс, что сможет туда попасть. Поэтому у нас было обсуждение. Мы приняли решение, что правильнее для него быстрее восстанавливаться, чтобы хорошо выступать в Вене и Париже.

Естественно, местная публика очень его ждала. Он — человек-зажигалка, очень неординарный игрок, за ним интересно следить. Но нужно смотреть на это шире. Если он попадет на Итоговый турнир, это будет историческое достижение. Поэтому президент федерации дал согласие. Несмотря на то, что многие спонсоры, многие зрители хотели увидеть Александра. Он сказал, что обязательно приедет, проведет мастер-классы, со всеми пообщается.

— Нет обид, что он второй год подряд не приезжает на домашний турнир?

— Обида могла быть, если бы это было одностороннее решение и если бы он с нами не посоветовался по данному поводу. Мне, конечно, как ответственному за турнир очень грустно, что его нет. Мы хорошо с Александром знаем друг друга и общаемся. Я понимаю, что есть большая цель — возможность войти в топ-10 мира. Поэтому его поддерживаю.

— В этом сезоне он обновил личное достижение в рейтинге. Год получается самым удачным в карьере. С чем это связываете?

— До «Ролан Гаррос» у него был затяжной период спада в игре, когда он чуть из сотни не вылетел. Для Александра это был рубикон: либо я сейчас мобилизуюсь и показываю результат, либо попадаю в зону челленджеров, где нужно будет тратить много сил, чтобы возвращаться в топ-100. Благо он смог вовремя словить эту тенденцию. Показал феноменальный результат на «Ролан Гаррос», на грунте, который ему много лет не нравился. После пошли хорошие выступления, как в Галле, где обыграл Янника Синнера и Даниила Медведева, которого никогда победить не мог. В этом отношении год прорывной. У него очень большой буст уверенности. Он в принципе всегда считал, что может обыграть любого игрока, но сейчас это подтвердилось на деле. Четыре титула за сезон — это шикарный результат и хороший задел на будущее.

История Александра Бублика: как россиянин стал играть за Казахстан

— Новость последних дней: Казахстан вошел в топ-10 стран по уровню развития тенниса. Насколько важен этот успех и из чего он сложился?

— Я бы сказал, что это грандиозный успех. Если бы вы у меня спросили 10 лет назад, насколько сложно попасть в число стран с девятью голосами, то я бы ответил: «Нереально сложно». В то время мы подавали заявку на увеличение голосов до пяти. У теннисного сообщества были сомнения, что мы заслуживаем пять. Когда мы подавали на семь голосов, то результат уже был чуть лучше. Минимум нужно набрать 66% голосов, а у нас было 75%. Сейчас же мы получили поддержку в 91 процент. Это огромное уважение от всего теннисного сообщества. Значит, наши коллеги высокого уровня относятся к нам как к равным и готовы принять нас в свой клуб. В этом большая заслуга президента федерации. Это наши результаты, которые показываем по юниорам, сборным командам, в проведении турниров. Это большая комплексная задача, которую нам удалось конвертировать в политическую силу и влияние. Теперь наш голос гораздо громче. Нам стало значительно проще договариваться о многих проектах с ITF и другими странами. Это место за столом, где говорят самые крупные державы мира.

— В женском и мужском национальном рейтингах у вас по-прежнему лидируют натурализованные игроки: Бублик, Рыбакина, Путинцева, Шевченко, Данилина, Скатов. Когда поспеют свои родные?

— Для нас это нормальный процесс. Мы видим, что очень хорошо год провел Амир Омарханов. Он был четвертой ракеткой мира среди юниоров. Зангар Нурланулы сейчас в топ-20 юниорского рейтинга, играл в полуфинале US Open. Вот они, наши молодые казахстанцы. Разумеется, это требует времени. Как вы знаете, Казахстан начинал свой путь в 2007 году практически с нуля. У нас корты находились только в Алма-Ате. Конкуренции среди регионов не было. Сейчас есть теннисные центры во всех регионах страны. Эта конкуренция создает основу для того, чтобы дети росли. С учетом, что в теннис начинают заниматься с пяти лет, то минимум 15 лет должно пройти, чтобы теннисист мог бы на что-то претендовать. Если посмотреть, то только такие игроки, как Синнер и Алькарас, в 20 лет чего-то добивались. Многие же попадают в топ гораздо позднее — в 23-24 года. Так что это нормальный процесс. Президент федерации занимается развитием тенниса в Казахстане 18 лет. Можно сказать, что мы вступили в пору своего совершеннолетия. Думаю, скоро будут большие результаты.

Фото Global Look Press

Как можно обижаться на нас, что мы помогли Рыбакиной?

— Процесс натурализации игроков из других стран сейчас снизился? Из последних ярких примеров вспоминается только Александр Шевченко.

— Шевченко условно натурализованный, потому что его родители жили в Казахстане, но потом переехали. У него есть корни. Как и у Тимофея Скатова, который родился в Петропавловске. Отчасти это позиция президента федерации, что мы должны возвращать хороших казахстанских игроков на родину. Та же София Жиенбаева. У нее родители переехали в Германию, где не получили должной поддержки, хотя девочка очень перспективная. Когда она перешла в Казахстан, вошла в топ-50 мирового юниорского рейтинга. Такие кейсы мы рассматриваем, потому что хотим, чтобы казахстанским игрокам было лучше оставаться здесь и показывать результат дома.

— Как происходит этот процесс? Что нужно сделать игроку, чтобы к вам попасть?

— Некоторые не до конца понимают один момент. Они приходят и хотят получать здесь какое-то дополнительное вознаграждение, а не только покрытие затрат. Например, чтобы при переходе мы что-то заплатили. Мы всегда в таких случаях отказываем. Это не наша схема. Наша схема в том, что игрок переходит и становится гражданином страны, а мы закрываем базовые потребности: расходы на поездки, на тренеров, физиотерапевта. Также предсезонные сборы в декабре вместе с национальной командой.

За это теннисист должен участвовать в выступлении за сборную в Кубке Дэвиса или Кубке Билли Джин Кинг, в Азиатских играх и Олимпиаде. У нас есть правило, что если человек выиграл медаль на Азиаде, то он может уже не выступать на них. Особенно если стоит в топ-100 мирового рейтинга и способен попасть на Олимпийские игры. То есть ему не нужно завоевывать лицензию на Азиатских играх, так как может по своему рейтингу пройти. Выступление на Олимпиаде является большим приоритетом. Мы на этом делаем акцент.

— В выборе ориентируетесь на русскоговорящих игроков?

— Были разные предложения, но зачастую недостаток финансирования чувствуется в странах СНГ. Наша тренерская команда ездит на турниры и видит хороших теннисистов. Многие просятся сами и заявки присылают. Мы рассматриваем их все. В этом году получили больше 120 заявок, но никто нас не заинтересовал. Потому что мы видим, что в принципе наши казахстанцы даже лучше по многим показателям.

В целом нет потребности в усилении команды за счет иностранцев. Хотя президент федерации всегда говорит, что если мы видим хорошего игрока, у которого есть потенциал, но нет поддержки и он может закончить с теннисом, как было в ситуации с Бубликом и Рыбакиной, то в таких случаях мы с ним заключаем соглашение.

Биография Елены Рыбакиной: почему чемпионка Уимблдона перешла из России в Казахстан

— Много ли в этом количестве заявок теннисистов из России?

— Да, очень много. Где-то процентов 80 заявок из России. Есть заявки с Украины, из Европы — таких стран как Сербия, Румыния, Чехия. Разные варианты. Но мы пока осторожно к этому подходим. Реальной потребности сейчас нет. Больше нужно с командой для Кубка Дэвиса провести переходный этап работы, когда «старички» ушли, а молодой состав должен взять на себя эту ответственность. Видим, что бывает сложновато в напряженных матчах выиграть решающее очко. Но тренерский штаб активно работает, психологи помогают. В принципе основной акцент сейчас на Амире, на Зангаре, если говорить про мальчиков. Если про девочек — Жибек Куламбаева, которая уже несколько лет находится со сборной, и есть подрастающее поколение, как Соня Жиенбаева, которое пробивается в команду. Мы на них ставим как на основных преемников.

— Сейчас в женском рейтинге много российских игроков находится в топ-100. Поступали ли за последние годы заявки от кого-то из них?

— Было достаточно много таких игроков. Мы договорились, что не будем называть их имена.

— То есть много российских игроков из топ-100 хотели к вам перейти?

— Да, в свое время обращались такие люди.

Булат Жамитович.

Фото Федерация Тенниса Казахстана

— Что получает игрок при переходе?

— Личное внимание президента федерации. Он находится со всеми в прямом контакте. Это большой дополнительный плюс. Он знает, чего не хватает игроку, какие дополнительные проблемы у него в данный момент. Как правило, мы все эти проблемы решаем. Например, у игрока какая-то травма, Булат Жамитович подключает свои связи с лучшими физиотерапевтами мира, и мы быстро делаем реабилитацию, операцию при необходимости, какие-то процедуры, чтобы теннисист максимально быстро восстановился. Если есть сложности с физподготовкой, то привлекаем лучших фитнес-тренеров.

Это проектный подход, когда есть задача, которую надо решить, и мы включаем все ресурсы для ее осуществления. Они получают финансирование всех поездок в течение года, финансирование на тренера. И, как уже говорил, внимание всей федерации на раннем этапе, когда у теннисиста еще нет менеджера, команда не сформирована. У нас есть целый отдел развития игроков, который покупает билеты, получает визы. Мы как большое туристическое агентство, которое берет на себя всю менеджерскую нагрузку, чтобы спортсмен мог фокусироваться только на теннисе и показывать результаты.

— Где-то еще в мире подобное есть?

— Похожие концепты есть в Канаде, Франции, где выстроена четкая система. Но у нас уникальный кейс.

— Не остается ли обид от других федераций, когда к вам переходят игроки?

— Знаете, их в принципе нет. Потому что к нам переходят игроки, которые не получили поддержки на месте. Как можно обижаться на нас, что мы помогли Лене Рыбакиной, когда Шамиль Анвярович Тарпищев в 2019 году сказал, что не видит в ней потенциал? Значит, там они были не нужны. Это вызвано тем, что в России много талантливых игроков, есть из кого выбирать. Она пригодилась больше здесь. Когда она переходила, у нее был стимул доказать, что стоит многого, что может. В конце концов, наша кооперация привела к хорошему результату — находится в топ-10 рейтинга, выиграла Уимблдон и высоко несет флаг Казахстана.

С точки зрения того, что какие-то федерации могли нести расходы на игроков, то у нас есть базовое джентельменское соглашение: если такое было — мы закрываем эти расходы. Но, как правило, это не топовые игроки, которых они считают самыми главными, а второй-третий эшелон. Суммы там не такие большие — несколько десятков тысяч долларов максимум.

Казахстан увидел «Реал», но Мбаппе нокаутировал «Кайрат» хет-триком

На Almaty Open реально создать ажиотаж на уровне матча «Кайрат» — «Реал»

— Что ждете от Almaty Open через год? Каким в идеале вы видите этот турнир в 2026-м?

— Наша стратегическая задача — сделать Almaty Open мероприятием, не только теннисным, которое нельзя пропустить. Чтобы любой житель Казахстана, когда ему зададут вопрос: «Хотите ли вы попасть на этот турнир?», отвечал: «Да, конечно, хочу. Это суперсобытие». Поэтому у нас большая шоу-программа, классные игроки, создается максимальное удобство для зрителей. Хочется, чтобы люди приезжали сюда семьями, брали отпуска на эту неделю и не были готовы пропустить турнир.

— Реально ли сделать такой же ажиотаж в Казахстане, какой был на матче «Кайрат» — «Реал»?

— Вполне. Мы видели подобное в 2022 году в Астане, когда подтвердились Джокович, Алькарас и другие игроки. У нас очереди за билетами стояли с трех утра. Были битком забитые трибуны. Я уверен, что и Almaty Arena заполнили бы спокойно. В принципе, это реально. Просто требуется время. По факту, когда мы проводили в 2023 году турнир в Астане, трибуны тоже были забиты. Люди привыкли к нему, знали, заранее планировали. В 2024-м турнир в Алма-Ате стал сюрпризом. Зрители больше привыкли ходить на какие-то концерты, которые проходят в один вечер или в один день, или максимум на фестиваль на выходных. А крупное международное событие, которое идет 9 дней, — это новый концепт. В этом плане мы приучаем местную публику, насколько это круто, насколько все хорошо организовано. Приехать на Almaty Arena — это целая история. Нужно час добираться через пробки. Поэтому зрителям нужно понимать — зачем.

В прошлом году мы показали зачем. В этом продали в два раза больше билетов. Мы добавили места, и все их заполнили. С учетом этого года, где получили большую посещаемость, будет эффект передачи из уст в уста, насколько это классное мероприятие. Уверен, что в следующем году турнир будет еще круче.