«В косынке буду играть всю карьеру». Интервью Дианы Шнайдер
Такого, пожалуй, я не видел никогда. Разница в возрасте между соперницами по профессиональному теннисному матчу составляла 25 лет. Легендарной чемпионке Винус Уильямс, продолжающей играть в нескольких турнирах WTA в году, — 44. Ее сопернице по первому кругу Miami Open россиянке Диане Шнайдер на тот момент было 19, и она не так давно, будучи третьим номером мирового юниорского рейтинга, начала взрослую карьеру.
Победила молодость — довольно легко, в двух сетах и без тай-брейков. Мне казалось, что в какие-то моменты Диане даже было немножко неудобно — например, после одного из своих удавшихся укороченных. По крайней мере, слишком уж бурных эмоций она не показывала. Но они стопроцентно бушевали у нее внутри, и она красочно мне о них рассказала. Диана, пусть ее теннисная карьера только начинается, вообще оказалась человеком общительным, который не смущается и за словом в карман не лезет.
А ее оригинальный атрибут одежды — косынка на голове — отличает Шнайдер вообще от всех соперниц по туру. Об этом, как и о необычном пути в профессионалы — через американский студенческий спорт — мы с этой открытой и улыбчивой девушкой тоже поговорили. Спустя несколько дней, 2 апреля, ей исполнилось 20, и сегодня она — 58-я ракетка мира.
Никогда не думала, что сыграю с такой великой чемпионкой, как Винус
— Сам факт выхода на корт против такого соперника, как старшая Уильямс, не менее важен, чем победа, — начинаю разговор со Дианой. — Что вы чувствовали, играя против Винус?
— Безусловно, сильно волновалась. И конечно, была очень рада сыграть с ней. Были смешанные чувства из-за разницы в возрасте. Никогда не думала, что застану такой момент, чтобы сыграть с такой великой чемпионкой, как Винус. Переживала, потому что сильно хотелось выиграть и показать хорошую игру, как-то преподнести себя с лучшей стороны. Очень много эмоций в тот день смешалось. Главным было не чересчур хотеть выиграть и держать эмоции под контролем.
— Мне показалось, что у вас было смущение, когда вы выиграли один из мячей укороченным.
— У меня было очень сильное смущение на разминке. Мы как-то медленно ее начали, и я очень сильно переживала, чтобы в сторону от нее не ударить. Один раз так сыграла — и она не дернулась. Ой, думаю, неудобно получилось. А потом, когда начали играть, — уже все. Это уже матч — и в нем побеждает сильнейший.
— Сестры Уильямс были среди ваших кумиров, когда вы росли?
— Мне кажется, Винус и Серена — это кумиры у всех. Не сказала бы, что смотрела каждый их матч и фанатела от их игры. Но, безусловно, они внесли такой вклад в теннис и выиграли столько важнейших турниров, что сам выход на корт против любой из них — большая честь.
— Вы представляете себя играющей в теннис в 44 года, как Винус? Если вам кто-то скажет, что увидел будущее — и вы там играете в этом возрасте, как отреагируете?
— До 44 мне еще очень и очень долго. За это время всякое может случиться. Все может быть. Не исключаю, что пару или микст буду играть.
— Вы всегда играете в косынке, отличаясь тем самым от остальных теннисисток. В Майами она спасала от жары?
— Конечно, спасала. Когда тренировалась без нее — было очень жарко, в 35 градусов я чуть не умерла на корте. Косынка — это гарантия, что солнечного удара точно не будет, об этом переживать точно не надо. Понятно, что надо принимать и другие меры от обезвоживания, но мне в косынках очень удобно.
— Решили для себя, что будете играть в них всю карьеру?
— Да.
— Сколько их у вас вообще?
— У меня есть красная, желтая, голубенькая, розовая, темно-синяя, которую я и выбрала для Майами... Когда какая-то из них кажется мне счастливой и идет победная полоса — продолжаю в ней играть, не меняю.
— Как вы это вообще придумали?
— Когда начала играть свой первый турнир на улице, мне было, наверное, лет девять. И ни в кепке, ни в козырьке играть просто не могла. Подбрасывала мяч и физически его не видела. Родители очень переживали о моем здоровье, о том, что получу солнечный удар. Однажды мама пошла в магазин, увидела косынку и решила попробовать. Мне сразу понравилось, все было комфортно. Начала играть в ней — и стало так удобно, что если начинала играть в ней только на улице, то продолжила и в зале. И потихоньку это как-то переросло в мою изюминку.
— Никто из соперниц пока не взял с вас пример?
— Пока нет. Но, надеюсь, в будущем достигну такого уровня, что начнут, ха-ха!
— Вы рассказывали, что кто-то из девочек по юниорам поддерживал вас из-за этой косынки, а кто-то, наоборот, злословил. Насколько это на вас тогда влияло?
— В переходном возрасте мнение окружающих очень сильно на тебя влияет. Кажется, мне было тогда лет 15-16. Задевало, когда другие девочки начинали шептаться, что-то говорить. Начинала слишком много об этом задумываться, принимать близко к сердцу. А сейчас, наоборот, приятно, когда слышишь: «Мы тебя по этой косынке начали узнавать», «Что за девочка в косынке? Так необычно!» Все равно смущаюсь от такой реакции, но потихоньку начинаю к этому привыкать.
— Можно сказать, что косынка стала для вас и хорошей приметой?
— Да. Она и реально от солнца помогает, и теперь моя фишка.
Вначале даже не рассматривала вариант с колледжем. Но он мне многое дал
— Расскажите о родителях. В «Википедии» написано, что ваш отец — «юрист с опытом боксера». Звучит занимательно.
— Да, он тренировался по юношам, чисто для себя ездил на какие-то профессиональные соревнования. Но далеко в спорте идти не стал, занялся юриспруденцией. Тем не менее продолжает держать хорошую форму.
— Он до сих пор работает юристом?
— Сейчас — нет. В основном занимается моим младшим братом, которому 12 лет, возит его на тренировки, как когда-то меня. Надеемся, он тоже чего-то добьется. А мама — учительница английского. В том числе и поэтому мне было достаточно легко и поехать на учебу, и общаться с теннисистками из других стран.
— С учетом фамилии многим интересно, какие у вас корни — еврейские, немецкие?
— Еврейских нет, немецкие — есть. Много родственников по папиной линии живут в Германии.
— С Жигулевском, городом в Самарской области, где вы родились, вас сейчас что-то связывает?
— Это мой родной город, и стараюсь туда периодически приезжать. Конечно, сейчас, когда у меня такой загруженный календарь, это стало сложно. Поддерживаю связь с одним из своих первых тренеров, который живет в Тольятти, общаемся очень тепло. То я стараюсь к нему в гости заехать, то он в Москву. Благодаря ему стараюсь периодически туда нагрянуть, ха-ха!
— Вы по-прежнему живете в США, как и во время учебы в Университете Северной Каролины?
— Нет. Когда была в колледже — да, жила в кампусе. Но у меня вся семья в Москве, и, когда есть возможность, всегда туда возвращаюсь. Дом для меня все равно там. Мне и в Америке очень комфортно находиться, поскольку у меня и команда там была, и целый год прожила одна.
— Что дал вам колледж? И насколько он помог прогрессировать в карьере?
— Безусловно, он очень помог мне более-менее собрать свою игру воедино, сформировать ее видение, больше разбираться в игре соперника, как-то различать моменты, куда нужно в какой-то момент сыграть, подать. Здорово и то, что я ощущала поддержку команды, тренера. Мы остались друзьями, я до сих пор с ними на связи, что очень приятно. Они помогли осознать, что я могу продолжать двигаться вперед, подниматься на следующие ступеньки.
— Как вообще возникла идея со студенческим путем развития? Мало кто в профессиональном теннисе идет такой дорогой.
— Во-первых, некоторые колледжи и тренеры оттуда мне писали, рассматривали мое поступление. В России и во всей Европе есть стереотип, будто, если пошел в колледж — все, это крест на профессиональной карьере. У меня тоже было такое представление, поэтому вначале я категорически говорила, что даже не рассматриваю такой вариант. Хотя мама хотела, чтобы я туда пошла — запасной план, будешь совмещать учебу с тренировками и посмотришь, как пойдет. А папа был жестко против, хотел, чтобы я пошла в профессиональную карьеру.
Потом как-то через общих знакомых вышли на тренеров из колледжа, в который я поступила. Там поначалу меня даже не рассматривали, поскольку были уверены, что я ни в какой колледж поступать не буду. Мы с ними как-то связались, объяснили ситуацию. В тот момент (это было в 2022 году. — Прим. И.Р.) у меня был внутренний страх, что нам вообще могут запретить выступать на соревнованиях, и я останусь ни с чем. К тому же у меня на тот момент не было тренера. И я подумала о том, что останусь в Москве без международных соревнований, матчей, тренера. Поэтому и решила поехать.
— В каких условиях вы жили в кампусе?
— В нашей комнате были четыре девочки, из которых я одна являлась спортсменкой. По одной ванной на две комнаты. Кухня, стиральная машинка с сушкой, гостиная с телевизором — в общем, комфортные условия для проживания. Это дало опыт самостоятельной жизни, и я довольна, что это у меня было.
— Как к вам относились? Не было ли косых взглядов из-за того, что вы из России, и текущей политической ситуации?
— Нет. Ни в команде, ни в университете никогда никаких косых взглядов не встречала. Наоборот, все девочки относились ко мне с интересом и пониманием, хотели выучить какие-то русские слова. Все было интересно и спокойно, а отношение — только хорошим.
— Приходилось ли что-то платить за учебу?
— Нет, я была на полном обеспечении колледжа и не платила ни за что.
— Вы окончили колледж, получили диплом об образовании в США?
— Отучилась там только год. Планирую закончить обучение онлайн, чтобы все было не зря, и получить диплом.
— Где-то читал, что вам предлагали американское гражданство.
— Нет, это просто разговоры. Американское гражданство — не та вещь, которую могут предложить после года учебы.
Хотелось бы спросить пару советов у Джоковича
— Кто был вашим кумиром в теннисе, когда вы росли? Может, и сейчас кто-то таковым остался?
— Когда росла, мне нравились Роджер Федерер и Новак Джокович. Это и были два моих кумира. В женском туре не сказала бы, что кто-то был, я больше смотрела мужской теннис. Как-то больше он мне нравился, завлекал. Приятно, что Джокович до сих пор играет и продолжает радовать нас своими успехами.
— Познакомиться с ним не успели?
— Лично — пока нет. Но у меня еще с юниорских времен есть фотография с ним. Хотелось бы подойти к нему и спросить пару советов, задать вопросы — например, о том, как ему удается поддерживать такую прекрасную форму столько лет. Как не терять этот азарт, интерес к победам, к совершенствованию.
— Если Новак играет в финале крупного турнира с Даниилом Медведевым, вы за кого болеете?
— Медведев мне очень импонирует как человек. И игра у него достаточно интересная и своеобразная. Если бы он играл против Джоковича — думаю, была бы за Даню. Хотя в принципе не могу сказать, что за кого-то именно болею.
— Можно ли у Медведева технически что-то перенять или у него слишком индивидуальная манера игры?
— Мне кажется, очень индивидуальная. Копировать его, мне кажется, вообще невозможно. У него такие удары — это чисто его, медведевское! То, что подходит только ему и смотрится только у него.
— В каком возрасте вы поверили, что можете добиться в теннисе многого? Повлияла ли на это первая ваша победа на турнире WTA 250 в феврале этого года в Таиланде?
— Мне кажется, поверила в себя только после Australian Open в прошлом году, когда прошла квалификацию, один раунд основного турнира и провела запоминающийся матч во втором с Марией Саккари (Шнайдер проиграла в трех сетах, причем после победы в первом уступила во втором лишь 5:7. — Прим. И.Р.). Тогда только и подумала, что могу играть с ними, а еще чуть-чуть — и буду обыгрывать.
Конечно, здорово помог и Таиланд. Титулы всегда были для меня чем-то особенным и важным, потому что всегда стараюсь играть для них. Сейчас еще очень сложно попадать и в финалы, и в полуфиналы. Но каждый из них помогает потом добиваться следующего. А в Таиланде была просто невероятная неделя! У меня были сильные соперники и игра, которая принесла много удовольствия. Это, безусловно, останется в моей памяти.
— Какая у вас сейчас ситуация с тренером?
— Пробую. Назову это испытательным сроком. Не скажу, что это тренер, который мне идеально подходил, но пока вроде все работает. Может быть, в дальнейшем буду рассматривать кого-то другого — пока не могу сказать ничего конкретного. Начали с ним (Андреем Красильниковым. — Прим. И.Р.) как раз с Таиланда.
— Вы выиграли три юношеских «Больших шлема» в паре. Как сейчас относитесь к парному разряду?
— Я всегда за то, чтобы играть в паре, мне это очень нравится. К сожалению, сейчас очень трудно попасть в парный разряд, особенно на таких больших турнирах, как в Майами. Все хотят играть пару и у всех достаточно высокий рейтинг. У меня пока была такая возможность на Australian Open и «Ролан Гаррос». Стараюсь везде записываться, где могу и где кого-то нахожу для пары. Надеюсь, в будущем смогу добиться хороших результатов и в одиночке, и в паре.
— На Miami Open вы прошли Винус Уильямс, но во втором раунде в двух сетах уступили другой опытной американке — Мэдисон Киз. Насколько вас в 19 лет удовлетворил такой результат?
— Конечно, я рада. Потому что победа над Винус — это мой первый матч на «тысячнике», где я прошла первый круг. Это шажок для меня в плане развития. Конечно, такие матчи, как с Киз, хочется играть лучше, показывать более высокий уровень, но понимаю, что все это приходит с опытом. Для него мне нужно еще сыграть матчи с такими оппонентами, которые уже достаточно долго находятся в туре на высоких позициях. Тут все имеют сложившийся уровень, игру, ее понимание и видение. Поэтому надеюсь, что дальше все будет намного лучше.
— Верите, что когда-нибудь выиграете турнир «Большого шлема»?
— Да. И хотелось бы каждый из них. Потихоньку буду стараться прогрессировать и идти к этой мечте.
