Лина Красноруцкая: "Восхищаюсь Звонаревой, верю в Потапову"
О Лине Красноруцкой в связи с большим теннисом давно ничего не было слышно. Четвертьфиналистка Roland Garros и Уимблдона завершила карьеру в 2005 году, работала на телевидении, стала мамой сына и дочки, переехала в Майами, где тренировала детей и подростков. Сегодня она – директор по работе с игроками нового турнира Moscow River Cup, который проходит на этой неделе в Национальном теннисном центре на Ленинградском шоссе.
ДЛЯ МОЕГО МОЗГА ОКАЗАЛОСЬ ТЯЖЕЛО КОНЦЕНТРИРОВАТЬСЯ ТОЛЬКО НА ТЕННИСЕ
– Каково это – уходить из спорта в 21 год?
– Тому было несколько причин, и, считаю, у меня все довольно гладко прошло. Может быть, можно было бы поиграть и подольше, но как сложилось, так сложилось. Против судьбы не пойдешь. Значит, мне так было суждено.
– У вас никогда не было ощущения, что вы не сказали последнего слова?
– Нет.
– И желания вернуться через какое-то время не возникало?
– Через несколько лет действительно возникло. Но у меня к тому моменту уже был ребенок, и материнский инстинкт оказался сильнее моего эго. Я подумала, что нужна детям больше, чем теннису, и решила, что возвращаться не стоит.
– Многие, завершив карьеру, стараются отойти от тенниса подальше. У вас ведь такого не было?
– Нет. Я сразу ушла в журналистику, на телевидение. Одной из причин, по которым я закончила играть так рано, было состояние информационного голода. Профессиональные спортсмены ведь этого лишены. Чтобы показывать высокие результаты, нужно многое от себя отсекать, концентрироваться только на своем деле. Для моего мозга это оказалось очень тяжело. Поэтому, переключившись на работу на телевидении, я, скорее, отдыхала. Настолько мне все это было интересно.
ВЕСЬ СОСТАВ НА MOSCOW RIVER CUP – МОЯ РАБОТА
– А как вы пришли к тому, чтобы начать работать с детьми?
– Обстоятельства, можно сказать, так сложились. Перед нашим отъездом в Америку меня попросили поработать с молодой Надеждой Гуськовой. Да и в Майами она с нами поехала.
– Вы сначала решили уехать в Майами жить, а потом открыли свою академию, или уже уезжали с этой конкретной целью?
– Мы решили, что будем там жить. А потом уже так сложилось. Это не совсем академия, скорее, школа. Мы арендуем корты и тренируем детей. Оказалось, так проще. Чтобы ни от кого не зависеть и спокойно делать свое дело со своим видением это наиболее удобный вариант. При этом мне давно хотелось расширить сферу своей деятельности и попробовать себя в организации турнира WTA. Moscow River Cup – первый такой опыт для меня. Могу сказать, что у меня получается, и мне это нравится. Хотелось бы себя и в этом направлении реализовать.
– То есть предложение поучаствовать в организации нового турнира вы приняли сразу?
– Да, мне еще зимой позвонил Александр Островский, рассказал об идее и сказал, что очень хотел бы видеть в команде человека, который знает этот бизнес изнутри и четко понимает, что требуется. Я, конечно, согласилась. Просто потому, что мне это интересно.
– Что входит в обязанности директора по работе с игроками?
– Весь состав, который вы видите сегодня на турнире, это, в общем-то, моя работа. Я очень старалась, поскольку турнир новый, и о нем мало знали. Но у нас была очень красивая история с приглашениями. Мы специально делали очень красивые стеклянные фигуры, с которыми приглашали игроков на турнире в Майами. Мне кажется, это очень помогло. О нас узнали. Это был хороший рекламный ход. Конечно, у нас есть и игроки, приглашенные на контрактной основе. Но это отдельная тема.
Сейчас же во время турнира я занимаюсь всеми проблемами игроков, начиная от записи на тренировку и заканчивая экскурсиями по Москве. А также еще исполняю функции пресс-атташе. Занимаюсь интервью, телевидением. В общем, дел много (смеется). Работа, конечно, колоссальная. Но она ведь временная. Десять дней можно потерпеть.
В АМЕРИКЕ РЕБЕНКУ ДАЮТ СФОРМИРОВАТЬСЯ
– Насколько пристально вам удается следить за событиями в современном женском туре?
– Слежу внимательно. В том числе и потому, что играет Настя Потапова, с которой работает мой муж. Наша семья во все это погружена очень глубоко и детально. Наверное, теннис от меня никуда уже не денется до конца жизни. Только если все не развернется в какую-то совсем другую сторону. Поэтому да, я в курсе всего, что происходит.
– Интересно ваше видение перспектив Потаповой.
– Это очень талантливая девочка, очень талантливый игрок. Безусловно, она человек. Со своими сильными и слабыми сторонами. Я надеюсь, что все у нее получится. Все-таки я знаю процесс ее подготовки изнутри. Знаю, как хорошо отлажена работа ее команды. И сам факт, что у нее есть возможность иметь эту команду, многое значит. Это ведь, сами понимаете, очень дорого стоит. Процесс отлажен, а дальше надо немного удачи и везения. Надеюсь, что все получится.
– Ей тяжело дается переход на профессиональный уровень?
– Это всем тяжело дается. Могу сказать, что этот переход для любого игрока – самый сложный момент в карьере. Перестроиться и понять, что происходит вокруг, когда тебе 16-17 лет, принять взрослые правила игры очень непросто. Чем быстрее ты понимаешь и перестраиваешься, тем быстрее приходит результат. Но у каждого свой путь. И у Насти в том числе.
– У вас никогда не было ощущения, что вас слишком рано вывели во взрослую теннисную жизнь?
– Живя сейчас в Америке, я понимаю, что это тенденция всего российского спорта, не только тенниса. В Америке же дают и ребенку сформироваться и начинают заниматься профориентацией в более старшем возрасте. Мне это нравится, я могу сравнивать и считаю это более правильным вариантом.
– Вы говорили, что у вас в свое время были очень "жесткие" отношения с родителями. Давление родителей – проблема современного спорта?
-Здесь необходима золотая середина. Нельзя просто отпустить, но нельзя и передавить. И у каждого середина своя. Когда имеешь дело с живым человеком, с его психикой, нет единого рецепта. При этом некая жесткость и дисциплина и есть один из ключей к достижению результата. Думаю, даже в моем случае в какой-то степени это было оправдано. Может быть, иногда было слишком жестко. Но мы никогда не знаем, как нужно. И был какой-то универсальный подход, наверное, все были бы чемпионами.
КОНЦЕНТРИРОВАТЬСЯ НЕ НА ДЕНЬГАХ, А НА ПРОЦЕССЕ
– С Верой Звонаревой вы играли вместе еще детские соревнования, а она и сейчас продолжает выступать на профессиональном уровне, в том числе и на этом турнире. Удивляетесь ей?
– Я не удивляюсь – восхищаюсь! Несмотря на то, что мы знаем друг друга уже, наверное, 30 лет и хорошо дружим, я восхищаюсь этим человеком. Мы с ней ровесницы, и у нее, знаю, тоже маленький ребенок. Но человек должен заниматься тем, что ему нравится. Если она получает удовольствие от игры в теннис, замечательно, просто здорово. Каждому свое.
– В теннисе вообще наметилась тенденция к долголетию. У вас есть этому объяснение?
– Конечно, есть. Сейчас в спорте, да и в обычной жизни появились технологии высочайшего уровня. Все стали очень внимательно следить за своим здоровьем. Этому уделяется большое внимание. Шагнуло вперед производство ракеток и мячей. Очень много знаний появилось у тренеров по ОФП. Стали появляться узкие специалисты. Да, они не везде, их мало, но они есть. Это помогает людям, которые идут в ногу со временем, поддерживать себя в форме. А теннис сейчас стал очень зависим от "физики". Чем лучше готово твое тело, тем лучше ты выступаешь. Все это вместе и объясняет тенденцию к спортивному долголетию.
– Одна 17-летняя австралийская теннисистка заявила, что играет в теннис исключительно ради денег. Что, на ваш взгляд, ищут в спорте другие подростки?
– Сейчас дети вообще совершенно другие. Одно я знаю точно, что я никогда об этом не думала. А как только начинала, результаты пропадали. Думаю, что любой серьезный спортсмен занимается этим не ради денег, а ради самого процесса. Тогда получится делать это долго. А денежное вознаграждение в том или ином виде спорта – это лишь результат проделанной работы. Дополнение, а не основа. Я бы советовала всем концентрироваться не на деньгах, а на процессе.
