Владислав Валиев: "Вернусь домой, буду просить прощения"

 

Соотечественники и перебежчики

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
из Парижа

Обратить на себя внимание, если не стал чемпионом, – задача для борца крайне сложная. Владиславу Валиеву это удалось: путевку в четвертьфинал ему принес бросок, проведенный за две секунды до сирены при счете 0:5 в пользу соперника. После этого о дебютанте российской команды заговорили всерьез, несмотря на то, что завоеванная им медаль оказалась всего лишь бронзовой и расстроила спортсмена до невозможности.

ДО СИХ ПОР НЕ ПОНИМАЮ, КАК ВЫИГРАЛ У КОРЕЙЦА

– В борьбе существует множество стереотипов. Например о том, что самый сложный для российского борца турнир – это чемпионат России, а вовсе не мировое первенство. Согласны с этим?

– Если бы я не проиграл в Париже иранцу, может быть, согласился бы. Но я проиграл. Значит, был недостаточно готов. Значит, нужно работать еще больше. Да и другие соперники были не слишком легкими. Разве что француз в первой схватке, но первая схватка тяжела сама по себе. А потом был тот самый поединок с корейцем, которому я чуть не проиграл.

– Как вы вообще довели ситуацию до этого?

– Сам не понял. Бороться нам оставалось секунд десять, когда я решил атаковать, но нарвался на контратаку. И "улетел" сразу на четыре балла. В этот момент у меня какие только мысли в голове не промелькнули: что столько лет отработал, так мечтал о первом взрослом чемпионате мира, приехал – и ради чего? Чтобы вот так его закончить, проиграв человеку, который даже не считается лидером? И что теперь? С какими глазами домой возвращаться? Что я в своей жизни сделал до такой степени неправильно, что бог решил вот так меня наказать?

– Неужели реально обо всем этом думали?

– Корейцы выкинули "челлендж", возникла пауза около тридцати секунд, пока судьи рассматривали претензию – вот на меня эмоции и нахлынули. Не спрашивайте меня, каким образом я сумел выиграть – я сам до сих пор не могу это понять. И, конечно же, иранца я тоже был обязан проходить.

– Учитывая, что речь об олимпийском чемпионе, я бы сказала, что вы рассуждаете довольно самоуверенно.

– Чемпионом Ядзани все-таки стал в Рио в более легком весе – до 74 кг. В этом сезоне перешел в более тяжелую категорию, и я бы не сказал, что он непобедим, хоть и стал в Париже первым.

– Вам до нынешнего мирового первенства доводилось с ним бороться?

– Нет, никогда. Но я очень внимательно наблюдал за его поединками, изучал их на видео, готовился. К тому же мне много рассказывал об иранце Хетик Цаболов, который знал его по прежним выступлениям в своей категории. Возможно, я просто подустал к полуфиналу, вот и не хватило запаса. Из последних сил заставил себя продолжать бороться за бронзу – никакого желания на это не было.

– Но ведь "бронзовый" финал все-таки выиграли?

– Ну, да. Тренеры ждали от меня этой медали, не хотел их подводить.

– Слушайте, а вы довольно нахальны для дебютанта. Откуда такая грандиозная уверенность, что первое место должно было стать в Париже вашим?

– А почему нет? Если я сумел стать чемпионом такой огромной борцовской державы, как Россия, почему я должен рассуждать иначе? Да, я хотел выиграть, не скрываю этого. Очень хотел. Я ведь уже давно выступаю в соревнованиях – больше десяти лет. Выигрывал, когда боролся по юношам, по молодежи. Да и по взрослым неплохо выступал. Просто взрослый чемпионат страны в вольной борьбе действительно трудно выиграть. Когда у меня это получилось, это сразу придало внутренней уверенности.

– Первый чемпионат мира – это хоть немножко страшно?

– Нет. Те же самые соперники, что и на других турнирах, нет большого давления. Меня никто не "накачивал", не говорил, что я обязательно должен победить, скорее, я сам так себя настраивал.

ЯДЗАНИ В ПОЛУФИНАЛЕ НЕ СДЕЛАЛ НИЧЕГО ОСОБЕННОГО

– В интернете о вас пока не так много информации, но везде упоминается факт, что до борьбы вы занимались танцами. Если бы вы выросли в Москве или Санкт-Петербурге, это можно было бы как-то понять. Но какие танцы могут быть для мальчика – во Владикавказе?

– Разумеется, не бальные. А народные осетинские. Это довольно популярно у нас в республике: родители охотно приводят детей в танцевальные секции, чтобы выработать осанку, научить красиво двигаться. Тем более что семья наша жила не в городе в то время, а в селе неподалеку от Беслана. Выбор, чем заниматься вне школы, был не особенно велик. Просто мне повезло: у нас как-то проводились соревнования по борьбе, с тех пор, как я их увидел, стал твердить дома о том, что хочу бороться, а не танцевать. Вот папа меня и отвел в секцию в восемь лет.

– Вы сразу попали в руки Казбека Дедегкаева?

– Да. Он тренировал Арсена Фадзаева, Махарбека Хадарцева. С таким тренером, согласитесь, на ковер не выходят, чтобы бороться за бронзу. Сейчас домой вернусь, прощения буду просить. Из Парижа не сумел дозвониться.

– Что сильнее привлекает вас в борьбе – тренировки или победы?

– Мне нравится тренироваться. Пока набираешь форму, приходится терпеть страшные боли. И в ногах, и в руках, и голова, бывает, отказывает от нагрузок. А потом вдруг все это исчезает, появляется невероятная легкость. Это такое замечательное ощущение – словно ты можешь без устали бороться со всем миром – и побеждать его.

– В Париже вы тоже это чувствовали?

– Да. Просто не хватило опыта. Не рискнул сразу начать атаковать иранца, проходить "в ноги". Он ведь, если разобраться, не сделал ничего особенного – два раза вытолкнул меня с ковра и еще два раза я терял баллы за пассивность.

– Сами ведь уже сказали: атака – дело опасное, можно и контратаку пропустить, как случилось у вас с корейцем.

– Атаковать я не боялся – был готов для этого, знал, что нахожусь в очень хорошем состоянии. На ковре нет суперменов. Все – обыкновенные люди, тот же иранец, судя по его действиям во второй половине схватки, устал ничуть не меньше меня. Собственно, вся его тактика свелась к тому, чтобы заработать как можно больше баллов в первые три минуты, а потом просто удерживать преимущество. Если бы сейчас перемотать все назад, я бы вел себя иначе.

– Как долго вы выступаете в нынешней категории?

– Всю свою жизнь, даже когда весил 80 кг. Сейчас чуть перевешиваю, но больше трех килограммов гонять перед стартами не приходится. И не гонял никогда больше – даже не знаю, если честно, что это такое.

– То есть проблемы с весом – вообще не ваша тема?

– Я очень внимательно слежу за этим, скажем так. Не ем сладкого, мучного. Считаю, как ты собственный организм "научишь", так он и будет себя вести. Не скажу, что сильно страдаю из-за того, что ограничиваю себя в каких-то вкусных вещах.

– А как же знаменитые осетинские пироги?

– Когда их дома готовит мама, удержаться, конечно же, невозможно.

МЕЧТАЮ СТАТЬ ОЛИМПИЙСКИМ ЧЕМПИОНОМ

– Семья у вас большая?

– Не маленькая. Четыре брата. Я второй по счету.

– Все четверо борятся?

– Нет, только я. Братья тоже пробовали, просто решили, что не слишком способны показывать высокие результаты. Мне тоже в один момент казалось, что я столько всего упускаю в жизни, столько приношу в жертву тренировкам… А сейчас вроде бы поздно оставлять спорт, раз уж столько сил вложено в мечту.

– В чем эта мечта заключается?

– Стать олимпийским чемпионом. Эта цель в моем понимании стоит любых жертв. Когда ты становишься победителем, забывается абсолютно все: нагрузки, травмы, разочарования.

– Вы ведь по большому счету еще ничего не выиграли для того, чтобы так рассуждать.

– Я становился чемпионом Европы и мира, когда боролся в своей возрастной категории. Это были очень яркие ощущения. Особенно когда впервые выиграл молодежный чемпионат в 2013-м в Македонии. Мне казалось в тот период, что у меня ничего не получается, что я никогда не смогу выиграть. В общем, как-то раскис внутренне, был готов все бросить. Так что та победа случилась очень вовремя.

– Вам когда-нибудь предлагали бороться за другую страну?

– Нет, но сам думал об этом. Даже сказал себе в начале этого года, что, если не сумею отобраться в сборную, наверное, нужно будет переходить под другой флаг, чтобы не терять время. Сейчас уже все, эта тема закрыта.

– У вас когда-нибудь были в спорте кумиры?

– Если говорить о борьбе, это Артур Таймазов. Я еще маленьким был, а он уже был олимпийским чемпионом. Но дело даже не в этом. Мы тренировались в одном зале, и я видел, что все, что делает Артур, подчинено единственной цели – быть лучшим. С тех самых пор я и понял, какой должна быть спортивная жизнь, когда ставишь перед собой максимальную цель.

– Сейчас, когда после соревнований прошли почти сутки, ваша бронзовая медаль хоть чуточку вас радует?

– Сейчас – да. Если рассуждать объективно, я ведь мог не выиграть у корейца и остаться вообще без медали. Понятно, что в момент борьбы я вообще не думал об этом, но сейчас понимаю, что совсем не ценить эту медаль было бы неправильно.

– Если через три года вы реализуете мечту и станете олимпийскимс чемпионом, станете продолжать карьеру?

– А почему нет? В конце концов борьба – это моя работа. И она, знаете ли, мне очень нравится.