Я видел тысячу ветеранских матчей. Да нет, какую тысячу — две тысячи! Обычно картина печальная. Хочется уйти, не досмотрев.

Когда-то Юрий Рост, гениальный фотограф и журналист, приехал на тбилисский стадион «Динамо» с закончившим уже Давидом Кипиани. Хотел снять в центре того самого поля, на котором столько выиграно. Да и элегантно проиграно тоже.

Давид в центре — вокруг пустота, а трибуны нависают, давят на плечи. На полысевшую голову Кипиани. На душу смотрящего. Драма — и слов не надо!

Кипиани пошел-пошел к центру, ссутулившись. А не дойдя нескольких метров, резко развернулся — и назад. Быстрым шагом. «Нет, не могу...»

Счастье наше с вами, Рост успел все это снять. Получилось даже драматичнее. Особенно, если приложить к фотографии коротенький рассказ. А в рассказах Юрий Михайлович профессор.

***

Вот и ветеранские матчи — то же самое. Идешь на трибуну, садишься, смотришь четверть часа, а потом тянет подальше.

Не стоит возвращаться туда, где было хорошо. Лучше не станет, а смазать впечатление проще простого. Умиляться сложно, память подбрасывает другие картинки. С этими же действующими лицами. Смотришь на Беланова, задыхающегося на полурывке: «А как бежал, как бежал...»

Но бывают и невероятные проблески. От которых переглядываешься с соседом — и не говоришь ничего. Он качает головой, ты тоже.

Я помню, как вышел играть за спартаковских ветеранов против Киева вратарь Прудников. Было ему под пятьдесят. Кажется, Вася Рац зарядил под самую крестовину — и молодой-то вратарь не достанет! А Прудников, вытянувшись, и долетел, и отбил, и приземлился чудо как хорошо. Рассчитавшись с Рацем за 86-й год — тогда-то наш юбиляр от Василия пропустил в ближний угол...

А вот теперь переглядывались мы с соседями по трибуне. Переглядывался Рац с боковым арбитром. Всплеснул руками Виктор Чанов на дальней половине, оценив красоту полета. Чанов-то в полетах под крестовину толк знает — я ведь сколько раз пересматривал легендарный удар Шмарова, принесший «Спартаку» чемпионство в 89-м. Пересмотрите и вы — Чанов чиркнул рукой по мячу. Едва не вытащил!

Алексей Прудников: «Зинченко предлагали «Спартаку». Услышали — «Спасибо, не надо»

***

Вот этот эпизод я и припомнил Прудникову недавно, когда делали «Разговор по пятницам». Желал угодить — но, кажется, только удивил.

— Я? Долетел?! — Алексей Павлович даже приподнял очки. — Не может быть. Я сроду не летал. Даже не падал.

Не поймешь — то ли шутит, то ли нет.

— Я всегда так позицию занимал, что мне прыгать не надо было.

Занимает, кстати, и сегодня. В 60 оставаясь действующим. Пришел, чуть прихрамывая. Как тот самый старый солдат из фильма, не знающий слов любви.

— Только от доктора Орджоникидзе. Колено чистили.

— Сегодня тоже не падаете? — зачем-то переспросили мы с Сашей Кружковым.

— Ха! — рассмеялся Прудников. — А зачем? Живот — видите какой? Еще и зрение посадил в матчах за московское «Динамо». Поле было расположено криво, солнце прямо в глаза. Если матч дневной — это ужас. Так и стало подать. Это еще брови у меня как у Брежнева...

Алексей Павлович свел те самые брови, наклонился ближе.

***

То интервью мы вспоминаем до сих пор — уходит поколение чудесных футболистов, способных четыре часа подряд, не останавливаясь, сыпать историями. Таким был Андрей Баль, Виктор Чанов, Геннадий Логофет. Не говоря уж про Юрия Севидова и Валерия Рейнгольда.

Кстати — про Чанова! Проходят годы — рождаются новые легенды. Особенно у вратарей. Кто-то верит в собственные выдумки, а кто-то в самом деле считает — время пришло рассказать правду.

Виктор Чанов, изумительный голкипер и человек, раскрасил нашу корреспондентскую жизнь неожиданными историями. Как едва не оказался в «Манчестер Юнайтед», например. Что-то не совпало в мелочах — и «Манчестер», тяжело вздохнув, взял Петера Шмейхеля из «Брондбю».

Или вот история — вся сборная СССР голосовала по составу на грядущий матч. Зачем-то Лобановскому это было нужно.

— Дасаева ставили в ворота сборной по разнарядке. Могу и сейчас это повторить. Да я вам больше скажу! Меня же Бесков звал в «Спартак». Четко дал понять: проходишь и играешь. Рядом никого. Никакого Дасаева тогда не было бы.

— Чувствовали себя сильнее Дасаева?

— Чувствовал! У покойного Васильича (Лобановского. — Прим. «СЭ») была мулька: в день игры сборной СССР раздавал игрокам листки. Каждый писал состав. Я знал, бывало такое: 15 игроков голосовали за меня. Три — за Рината.

— Даже спартачи голосовали за вас?

— В том-то и дело — бывало такое! И на чемпионате мира, и Европы! А выходил все равно Дасаев. Вот подумайте — почему?

***

Обо всем этом расспрашивали мы и Прудникова. Кто лучше разберется во вратарях? Ни над одним вопросом не размышлял Алексей Павлович так долго. Мялся. Потом махнул рукой:

— Если б от меня зависело, кто будет стоять в воротах сборной — я бы Дасая ставил.

А раз уж к каждой фамилии прилагается у этого человека история — припомнил спартаковский манеж. Тоненький коврик поверх каменного пола.

— Лучший вратарь мира тренировался на бетоне! А я рядом с ним. Локти и колени летели только так. А перчатки были из хозяйственного магазина, с пупырышками. Я в сборную попал раньше Дасаева, с кем-то из шведов поменялся перчатками. Тот рассматривал мои, как диковину из каменного века. Так выменянные я не себе оставил, а Дасаеву отдал. Раз его в «Спартаке» в основном составе выпускают. Потом уж Харальд Шумахер из Кельна ему прислал шикарные. А костюмы какие были? В 79-м году Ринат ломается, в матче за чемпионство против ростовского СКА меня ставят. Вышел в шерстяном динамовском костюме, буковку «Д» только срезал. Номер из пластыря на спину наклеили.

***

Его жизнь полна приключений. Количество приключений дополняет отличная память. Мы, не сомневаюсь, еще придем к Прудникову на интервью не раз. Чтоб услышать, как было проиграно в 86-м с московским «Динамо» чемпионство Киеву в двух заключительных матчах, например.

— Все меня укоряли за гол в ближний угол от Васи Раца в московском матче. А я не виноват! Запись мутная, а то все увидели бы: мяч идет в руки, а тут Серега Силкин подворачивается. Рикошет — гол! Кто это разглядел? Зато все голосили: «Как мог Прудников пропустить в ближний?!» Да и судья Хохряков так нас прибивал, что я после второго матча на него бросился. Прямо на поле. Хотел придушить.

— Ну и придушили бы.

— Ребята оттащили. Я тогда на Заварове оторвался. Потом корреспондент микрофон под нос сунул — я выдернул и в узел завязал...

— Киев-то под препаратами был?

— Под препаратами точно был венский «Рапид». Иду в перерыве в раздевалку — а у австрийцев глаза бешеные, пена изо рта. Явно под чем-то. Я в том матче от Паненки пенальти взял. Больше от него никто не брал, кажется. От часто «черпачком» по центру бил, многие этого ждали. А я как почувствовал — сильно в угол засадит. Так и случилось.

***

Смотришь на 60-летнего Прудникова — и не страшно стареть. Даже веришь: при таких цифрах начинается если не все, то многое.

Расспросить бы его обо всем этом, но бывшего вратаря Прудникова в Москве не застать. То на Камчатке, то на Алтае, то колесит по бывшей Югославии. Где отыграл за кучу клубов и помнят его до сих пор. Восклицают, начиная прямо с таможни: «О, Алия!»

Хотел бы я знать, где этого прекрасного человека застал московский карантин. И в какой город он помчится, как только беды пройдут стороной.