НХЛ. Статьи

11 марта 2017, 18:15

"Единственным другом оставался алкоголь". Экс-защитник "Чикаго" и "Салавата" – откровенно о себе

Иван Шитик
Корреспондент
Бывший защитник новокузнецкого "Металлурга" и "Салавата Юлаева" Брент Сопел на The Player's Tribune рассказывает о проблемах, с которыми столкнулся в жизни, а также о том, как хоккей долгое время был его единственным спасением.

У моих родителей на нашей ферме в Саскачеване был старенький трактор Massey-Harris 1940 года выпуска.

Такие теперь иногда можно увидеть на обочине проселочной дороги, где их оставили ржаветь и доживать свой век. Это был реликт из прошлой эпохи – напоминание о других временах.

Мне всегда хотелось покататься на нем, но родители не разрешали. Так что пришлось импровизировать.

На нашей ферме был небольшой холм. Когда мне было семь лет, я часто тренировался на этом холме, толкая трактор вверх. В левой руке я зажимал кирпич, будто это футбольный мяч, а правой толкал. Когда я уставал, то клал кирпич под колесо, чтобы трактор не скатился вниз. Затем я прислонялся спиной к раскаленному металлу и утирал пот со лба. Лето в Саскачеване может быть чертовски жарким.

Но, как мы привыкли говорить на ферме: "Если ты вспотел, то ты поработал".

Когда, я, наконец, добирался до вершины холма, то поворачивал руль и толкал машину вниз, к подножию. Прицеливался и сталкивал трактор с холма. Пока агрегат набирал скорость, я запрыгивал на водительское место и мчался на всех порах вниз. Это было счастье – 10 секунд за рулем. Я был настоящим водителем трактора.

Оказавшись внизу, я начинал всю процедуру сначала.

Рутина.

Мне нравится рутина.

Она сопровождала все мое детство. Летом я таскал сено и толкал тракторы. Но зимой я все время проводил на льду. Когда на улице холодало, то я, можно сказать, прописывался на хоккейной коробке.

Приходил из школы, надевал коньки и бежал на каток, который отец заливал на заднем дворе каждую зиму. Неважно, какая температура – я не уходил с улицы до самой ночи. Я без устали тренировался – и делал это постоянно, – потому что это было то, в чем я преуспевал.

Брент СОПЕЛ (№3). Фото REUTERS
Брент СОПЕЛ (№3). Фото REUTERS

Моей маме, в прямом смысле слова, каждый вечер приходилось утаскивать меня со льда. Она выходила на улицу, хватала меня за воротник и тащила в дом, чтобы я успел сделать домашнее задание.

Я ненавидел школу. Ненавидел домашку. Я ничего в этом не смыслил. Домашняя работа – одна лишь мысль о ней – пугала меня гораздо больше, чем лютый холод или падение на лед.

Слова казались мне странным набором букв, цифры совсем не давались. От математики у меня болела голова. Не мог понять, как школьная программа дается некоторым так легко. Из-за этого я чувствовал себя одиноким.

В школе ко мне относились, как к дурачку. Вскоре я привык к этому и даже утвердился в мысли, что так и есть. Не помню, чтобы хоть кто-то из преподавателей попробовал уделить мне чуть больше времени и попытаться выяснить, почему у меня проблема с учебой. Все просто двигались вперед – я же старался сильно не отставать. А что еще остается 8-летнему мальчишке?

Зато я сконцентрировался на единственном деле, в котором был хорош – хоккее. В детстве казалось, что только на льду я чувствую себя комфортно. Для меня существовали две нормальных среды обитания – ферма и каток. Там я обретал покой. Каждый раз, надевая коньки, я добивался чего-то. Хоть в чем-то я становился лучше.

Чем старше я становился, тем серьезнее становились проблемы в школе. В 8-м классе мы проходили проверку на чтение. Я читал на уровне 4-го класса. Но, опять же, никто не знал, что с этим делать. Все просто вновь махнули рукой.

В 9-м классе в один из первых дней занятий каждый должен был выйти перед классом и что-то прочесть.

"Брент, ты не мог бы выйти и прочитать эти два параграфа для нас?" – спросил учитель.

Я вышел, страшась того, что ждет меня впереди. Хотел побыстрее с этим покончить.

Когда я посмотрел на страницу, то мне показалось, что это просто свалка букв, собранных в кучу. Это даже не было похоже на слова. Возможно, это был иностранный язык. Я не мог этого сделать. Я гадал, говорил быстро и тихо… Другие дети стали смеяться надо мной. Они указывали на меня пальцами и что-то шептали друг другу. Мой кошмар стал явью.

Паскаль ДЮПУИ (слева) встречает Брента СОПЕЛА силовым приемом. Фото REUTERS
Паскаль ДЮПУИ (слева) встречает Брента СОПЕЛА силовым приемом. Фото REUTERS

Вам случалось желать оказаться в любом другом месте, но только не там, где вы находитесь сейчас? Эта мысль парализует мозг. Ее невозможно отбросить. Я просто хотел надеть свои коньки и укатить ото всех. Хотел делать то, где я бы не испытывал позора и стыда. Где я чего-то добивался.

Я никому не рассказывал о том, что произошло. Даже родителям. Кому какое дело? Я просто тупой. Я не боялся рассказать им. Но что они могли сделать?

Продолжал жить своей жизнью. Было проще не поднимать эту болезненную тему, что я глупее своих сверстников, чем попробовать это как-то исправить. Моя приемная мама помогала мне с домашними заданиями. Только благодаря ей я смог закончить старшие классы.

Я обязан ей за то терпение. Большинство учителей знали, что я добиваюсь успехов в хоккее. Они понимали, что у меня есть шанс чего-то добиться в игре. Так что никто не вставлял мне палки в колеса.

В Канаде хоккей – это религия, которая прощает многие грехи.

В те годы я мечтал стать вратарем. Как мой кумир – Патрик Руа. Его постерами была увешана вся моя комната. У меня были небольшие щитки, которые я раскрашивал в цвета "Монреаля" – сине-бело-красный. Мне нравилось отбивать шайбы – неважно, кто бросал. Мои родители много работали, так что я мог приглашать друзей на наш каток и отбивать множество бросков.

Но я понимал, что подобной практики будет недостаточно. Не находилось желающих бросать по моим воротам на регулярной основе. Тогда я брал с собой сестру и ставил на ворота уже ее, оттачивая свой бросок и свои атакующие навыки. На холоде она долго не выдерживала, но мне было не до этого. С рассвета до заката я думал только об одном – хоккей. Признаю, я не обладал каким-то выдающимся талантом, но мне нравилось возиться с шайбой, нравилось даже блокировать ее, пусть я играл и не в воротах. В конце концов, так я превратился в защитника.

Полагаю, вы знакомы с теорией о 10 000 часов? Именно столько времени вы должны провести на льду к 15 годам. Я же выходил на каток не только потому, что это мне нравилось, но и потому, что это позволяло мне отвлечься от грустных мыслей. Это помогало мне забыть о других проблемах.

Несмотря на все часы, проведенные на льду, я никогда не был самым быстрым или самым техничным игроком – но будь я проклят, если кто-то вкалывал больше меня. Такого быть просто не могло. Этот настрой шел с фермы. Я ценил каждую секунду, проведенную на нашей земле. Кормежка куриц, выпас коров – я понимал, сколько каждодневного труда отнимает свое хозяйство. И это научило меня, что упорный труд – залог успеха.

И в это я верю по сей день.

Брент СОПЕЛ (№3). Фото REUTERS
Брент СОПЕЛ (№3). Фото REUTERS

Чем лучше я становился в хоккее, тем больше я работал. И тем меньше внимание я уделял учебе. Моей целью стала НХЛ. И следующим моим шагом после окончания школы стал переезд в команду юниорской хоккейной лиги из Свифт-Каррент.

Оттуда я попал на драфт НХЛ-1995. Скауты пророчили мне один из первых раундов, но я досидел до шестого. 143 человека были выбраны, прежде чем "Ванкувер" обратил на меня внимание. Позже мне объяснили, что я откатился так далеко, так как не очень хорошо катался и был медлительным.

Но что скауты не могли разглядеть, так это мой хоккейный интеллект.

Мне всегда казалось это забавным. Вот парень, которого все считают дурачком и чья единственная надежда чего-то добиться в жизни – это хоккей. Но когда я попал на драфт НХЛ, моим главным козырем стал мой интеллект.

Понимаете, я просчитывал, куда двинется нападающий еще прежде, чем это делал сам соперник. Я знал, как справиться со скоростным игроком, техничным соперником или хитрым распасовщиком. Все те часы, что я проводил на катке, возможно, не оказали того эффекта, на который я рассчитывал, на мои физические качества – я не обладал хорошим катанием – но психологически… я был на ином уровне.

Проведя два с половиной года в разъездах на автобусе по просторам АХЛ, я, наконец, получил свой шанс. Тренеры "Кэнакс" обратили внимание на мой игровой стиль и решили, что такой парень может пригодиться на синей линии основной команды.

Первую игру в НХЛ я провел в 1999 году против "Чикаго" на арене, которая в будущем станет одним из главных мест в моей жизни. "Сумасшедший дом в Мэдисоне" или, как его называли официально, United Center. Никогда не забуду тот вечер. Марк Кроуфорд выпустил меня в стартовой пятерке вместе с Брайаном Маккейбом, Дональдом Браширом, Трентом Клэттом и Мэттом Куком.

Тогда United Center не был похож на нынешний. Трибуны были практически пусты – лишь кучки самых преданных фанатов, разбросанные по всей арене. "Блэкхокс" переживали тяжелые времена. В их составе выступали Боб Проберт, Рид Симпсон и Брэд Браун. Команда имела репутацию жесткого и даже жестокого противника. Это уже был вымирающий вид – сборище ветеранов, которые, поверьте мне, позаботятся о том, чтобы после игры вам понадобилась ванна со льдом.

Помню, как мы выстроились перед стартовым вбрасыванием, и на другом конце площадки я увидел Проберта. Тогда я подумал: "Я умру. Умру сегодня, на этой самой арене. Прямо на этом льду".

Но если бы я умер в тот вечер, то умер бы счастливым человеком. Всю свою жизнь я стремился к одной цели – сыграть в НХЛ. Наконец, я ее достиг. Я осуществил свою мечту, но я все еще не забывал причину, по которой меня так поздно выбрали на драфте. Это оставило след в моей душе, как тот случай, когда все смеялись надо мной в 9-м классе. Я хотел доказать их неправоту. Это подталкивало меня вперед.

И завело очень далеко.

Брент СОПЕЛ (№5). Фото REUTERS
Брент СОПЕЛ (№5). Фото REUTERS

***

Даже будучи игроком НХЛ, можно чувствовать себя одиноким. Люди считают, что тебя постоянно окружают партнеры по команде, что ты просто играешь в любимую игру и хорошо проводишь время. И, отчасти, так оно и есть. Но жизнь не ограничивается теми 60 минутами, что ты проводишь на льду.

Переезды на автобусах, перелеты на самолетах, ночевки в отелях и гостиницах – во всех этих случаях я оставался наедине со своими мыслями. И я ненавидел эти периоды. Да и кто бы любил, если бы каждый день все, да и ты сам, ставили бы под сомнение твои умственные способности и психическое состояние? Даже осуществление моей мечты и попадание в НХЛ не смогло нивелировать тот разрушающий эффект, который на меня оказали школьные годы. Во всяком случае, тогда люди имели очень маленькое представление о той проблеме, с которой я столкнулся. Но и особого желания хоть чем-то мне помочь они тоже не проявили.

Я чувствовал себя… не в себе… что меня не должно здесь быть. Я не мог выносить это чувство одиночества. Эта борьба истощала меня.

Так я познакомился с алкоголем. Он заглушал мои страхи.

Когда я пил, то не сталкивался с реальностью – это было облегчением. На некоторых выездах после прибытия в город я, первым делом, звонил в отель и заказывал 24 банки пива в номер. Мало кто хотел остаться со мной в одной комнате. Кто-то считал меня сумасшедшим, кого-то просто раздражал мой образ жизни и привычки. Так что большинство вечеров я проводил наедине с собой. Единственным другом оставался алкоголь – он помогал забыться.

Я никогда не выходил пьяным на лед, давайте сразу проясним этот вопрос. Я слишком серьезно относился к своему делу и слишком уважал клуб и партнеров. Так что, когда я не мог пить, приходилось справляться как-то иначе. Чаще всего я просто старался себя чем-то занять. На выездах ходил по магазинам или просто где-то околачивался перед матчами. Возможно, я единственный хоккеист в истории НХЛ, который никогда не спал перед играми. Просто не мог. Не мог оставаться наедине с собой посреди дня. Это не давало мне спокойно уснуть.

Просто шастал от стенки к стенке – пытался хоть чем-то себя занять, чтобы не размышлять о том, во что превратилась моя жизнь.

Брент СОПЕЛ (№3). Фото AFP
Брент СОПЕЛ (№3). Фото AFP

Моя хоккейная карьера началась в Ванкувере, затем продолжилась в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, а в 2007 году я оказался в Чикаго.

К тому моменту моя карьера висела на волоске. Игра поменялась после локаута. Стала быстрее и техничнее. А эти аспекты игры никогда не были моими сильными сторонами.

Было видно, что в "Чикаго" подобралась перспективная команда, и мне был интересен этот вызов. В составе "Блэкхокс" появились два молодых защитника – Данкан Кит и Брент Сибрук. Идеальные представители нового хоккея. Дэйл Тэллон, тогдашний генеральный менеджер "ястребов", предлагая мне контракт, сообщил: "Брент, мы хотим использовать тебя несколько в иной роли, понимаешь? Мы хотим, чтобы ты показал молодым игрокам, что значит быть профессионалом, что нужно делать, чтобы играть в НХЛ".

Я понимал его слова. Он хотел, чтобы я стал защитником-домоседом. Если я не смогу перестроиться, то этот однолетний контракт с "Чикаго", скорее всего, станет для меня последним в НХЛ. Большую часть карьеры я выходил в большинстве и считался неплохим распасовщиком с мощным щелчком. Но в 2007 году я вернулся к истокам – нужно блокировать шайбы. И я решил стать лучшим в этом.

Подписывая соглашение с "Чикаго", я все еще знал, что у меня есть проблемы. Но я вновь отстранил их в сторону. Хорошо… защитник-домосед… это я могу. Я заблокирую каждый бросок. Неважно, какую кость я сломаю. Неважно, сколько на мне будет синяков. Такова моя новая роль.

Играя рядом с Китом и Сибруком, было легко сохранять мотивацию. Я понимал, что помогаю им расти – хотел быть частью их прогресса. Когда в силу стали входить Джонатан Тэйвз с Патриком Кейном, стало очевидно, что мы в паре лет от того, что стать хорошей командой… очень хорошей. И я хотел увидеть это. Я хотел увидеть, на что эти ребята способны, когда вырастут.

Я хотел выиграть Кубок Стэнли.

Мой дом находился в 18 милях от арены. Я считал каждую милю по дороге обратно – просто чтобы успокоиться. Каждую из этих миль я был наедине со своими мыслями, но в хорошем плане. Я думал о хоккее.

Через три года мы, наконец, выиграли Кубок. Я прекрасно помню тот день.

Брент СОПЕЛ (слева) и Джонатан ТЭЙВЗ. Фото AFP
Брент СОПЕЛ (слева) и Джонатан ТЭЙВЗ. Фото AFP

Начиналось все как обычно.

Филадельфия. Шестой матч серии. Я встал в 7 утра, как и перед любым другим матчем. Позавтракал, выпил пару банок "Ред Булл" и пошел подышать свежим воздухом. Утренняя раскатка прошла быстро – я не мог дождаться вечера. После тренировки у нас, обычно, оставалось 4-5 часов свободного времени, прежде чем ехать на арену. Для меня это были самые тяжелые часы, так как мне нужно было чем-то занять свой мозг.

Но в тот день я чувствовал себя непривычно спокойно.

Ведь на синей линии "Чикаго" играли эти два молодых парня – Данкан Кит и Брент Сибрук.

Пока мои партнеры отдыхали или проводили время с семьями, я отправился прогуляться в парк.

Важнейший день в моей жизни. Через пару часов, возможно, сбудется моя детская мечта, и я подниму над головой Кубок Стэнли. Но для всех остальных в парке… это была обычная среда. Еще один обычный день. Это вернуло меня во времена моего детства на ферме. Во времена, когда я чувствовал себя нормальным, обычным человеком.

Я вспомнил наш трактор. Вспомнил ветер, что обдувал мое лицо, когда я скатывался вниз с холма. Я хотел вновь ощутить этот ветер. Два прошедших лета я чинил тот трактор, так что дал себе обещание, что, если мы завоюем чемпионство, то я прокачусь на нем с Кубком Стэнли.

Мой день продолжался. Купил "Пепси", пакетик "M&Ms" и направился к автобусу, который должен был доставить нас до Wachovia Center. Даже на стадионе я не изменил своим привычкам. Надел коньки в определенной последовательности, завязал шнурки определенным узлом, поднялся со скамейки в определенное время, сходил в ванную в определенный момент и первым вышел на лед. Я должен был делать все именно в такой последовательности, каждый раз.

Это не суеверия. Это способ контролировать свое состояние и заглушить внутренние голоса.

Через 64 минуты после стартового вбрасывания Патрик Кейн забил решающий гол. Мы стали чемпионами. Следующие пару недель стали сказкой. Чемпионский парад в Чикаго я не забуду никогда.

Какое-то время я чувствовал себя нормально. Но даже когда у меня все было хорошо, сомнения периодически всплывали у меня в голове. Они съедали меня каждый раз, как я закрывал глаза.

Когда эйфория после победы улеглась, я вернулся в реальность. Несмотря на достижение своей мечты, я оставался все таким же. Меня ждала еще долгая жизнь впереди, и я понимал, что у меня есть проблемы, которые хоккей не сможет решать вечно.

Брент СОПЕЛ (справа). Фото photo.khl.ru
Брент СОПЕЛ в "Салавате" (справа). Фото photo.khl.ru

***

Когда мои дети были совсем маленьким, они просили почитать им что-то на ночь. Я не мог опозориться у них на глазах, так что приходилось выдумывать истории. Я рассказывал им сказки о приключениях, любви, страхе и триумфе. Использовал одних и тех же персонажей, чтобы дети привыкли к ним. Эти персонажи, Пинки и Грини, попадали в различные истории. Чего только они не повидали.

Поначалу, моим детям нравилось, и они с удовольствием засыпали под мои рассказы. Но вскоре они стали спрашивать, как я помню все эти истории, когда передо мной нет книги. Я никогда не знал ответа на этот вопрос.

Когда моя старшая дочь пошла в первый класс, то у нее начались проблемы. Она не поспевала за программой, отставала от других детей, что очень ее расстраивало. Я и ее мама решили выяснить, что может быть причиной. Мы нашли нужного специалиста и через пару дней получили результаты.

"Хорошо, я считаю, что это признаки дислексии и дисграфии", – заявил врач.

Чего? Доктор стал перечислять симптомы. О мой Бог. Мне это знакомо. И это. И это. И это. И это. И это. Мне все было знакомо. У меня были все эти симптомы, включая проблемы с чтением и писанием. Все признаки налицо. Та же проблема. У меня дислексия и дисграфия.

Впервые в жизни я узнал, с чем столкнулся. В чем проблема.

Все эти годы я не имел ни малейшего понятия. Вам это может показаться безумным, но это сущая правда. Всю свою жизнь я думал, что просто глуп. Я с трудом мог читать или писать, но я никогда не видел в этом проблему с обучаемостью. Я думал, что все потому, что я просто идиот. Эта мысль вбивалась мне в голову каждый день.

Но я ошибался. Все ошибались. И через 33 года я, наконец, понял, почему я такой, какой есть.

Но это не принесло мне счастья или хотя бы облегчения. Я просто был рад, что мы сможем помочь дочери. Меня не волновала моя судьба – я хотел, чтобы у нее в жизни все было хорошо. Мы смогли найти для нее специальные классы, которые сильно помогли. Ее мозг быстро впитывал новую информацию, так что я был просто счастлив.

В том врачебном кабинете я впервые за долгие годы забыл о хоккее.

Но я еще не думал о том, чтобы самому обратиться за помощью. Я не мог порвать с игрой. Хотел перестать думать о хоккее, но эта игра слишком долго была в моей голове. Она все еще оставалась моей опорой.

Моя карьера в НХЛ потихоньку подходила к концу. "Чикаго" обменяло меня в "Атланту" после победы в Кубке Стэнли. А затем "Трэшерс" отдали меня в "Монреаль" – тот сезон стал для меня последним в НХЛ. В 2011 году я отправился в Россию, где провел 2,5 года. Думал, что, может, кардинальная смена обстановки поможет мне, но чувство одиночества вновь взяло верх. Было тяжело находиться вдалеке от семьи. Длинные, холодные русские зимы изводили меня. Я вновь стал сильно пить. Все еще цеплялся за последний шанс продолжить карьеру. Но конец был близок. Я знал это.

Правда в том, что мне не нужно было обрести себя. Мне нужно было кое-что исправить в себе.

Всю свою жизнь я знал и понимал лишь одну вещь – хоккей. Это и была моя жизнь. Мои проблемы заставляли меня прятаться от мира и концентрироваться на том единственном, что у меня получалось. И когда настало время вешать коньки на гвоздь, я не мог с этим смириться. Перед мои лицом захлопнулась дверь – я был выброшен в реальный мир… И я не знал, как мне быть.

Моя карьера подошла к концу. Оставалось лишь снова запить. Алкоголь притупляет боль и страх. Дни становились месяцами, месяцы – годом. Когда человек остается наедине со своими мыслями, то вы видите, каков он на самом деле. Я узнал, каков я.

Я рос вдали от близких. Мы с женой развелись. Казалось, я не был способен к нормальному общению. В моей жизни не было смысла. Снова и снова я задавал себе один и тот же вопрос: "Кто я? Как моя жизнь превратилась в кошмар?".

Было уже невыносимо. Я стал еще одной цифрой статистики – очередной спортсмен, завершивший карьеру и потерявший ориентиры. Наконец, семья и друзья пришли на помощь: "Так больше продолжаться не может. Ты обратишься за помощью".

Так я попал в реабилитационный центр.

Брент СОПЕЛ. Фото AFP
Брент СОПЕЛ. Фото AFP

Без стеснений мог признать, что это стали самые важные 45 дней в моей жизни. Считаю, что это спасло меня. Теперь я стал другим человеком. И прежний "я" больше не вернется. Я осознал, что могу сделать со своей жизнью. Научился медитировать, обретать внутренний покой. Но один урок запал мне в душу больше остальных.

Для кого-то умение принять себя таким, как ты есть, остается пустыми словами. Но это стиль жизни. Меня научили ценить все, что присутствует в моей жизни: семью, друзей, опыт. Так я научился наслаждаться моментами тишины и одиночества, которые раньше только пугали меня. Теперь я могу спокойно остаться дома в пятницу вечером и просто почитать книгу. Да, иногда мне приходится перечитывать одну и ту же страницу по несколько раз, но я учусь, двигаюсь вперед – это самое главное. Для меня это бесценно.

Когда я вышел из клиники, то осознал, сколько боли причинил семье и друзьям. Люди, к которым я поверхностно относился, отношения, которые я разорвал – все стало очевидным. Проблемы с учебой стали причиной алкоголизма. А после того, как я потерял опору в виде хоккея, я уже не мог функционировать нормально.

Для меня самое тяжелое – потеря связи с детьми. Я думаю об этом каждый день. Мы уже не так близки, как были когда-то. Но я не смею винить их. Рядом не было человека, в том числе и меня, который мог бы объяснить, что со мной происходит.

Я думаю о них каждый день.

Я безумно люблю их, и теперь моя главная цель в жизни - упорно трудиться и пытаться становиться лучше, чтобы завоевать их уважение.

Сейчас я пытаюсь жить нормальной жизнью. Работаю аналитиком на NBC Sports, WGN Radio в Чикаго и 120 Sports (приложение для смартфона). Я благодарен судьбе за то, что у меня появился шанс остаться в игре и рассказывать людям о хоккее. Это также заставило меня вновь взяться за учебу. Выбрал онлайн-обучение. Это непросто, но с этими трудностями я готов мириться. Обязан получить образование, если действительно хочу изменить свою жизнь.

Мне 40 лет. Впереди еще половина жизни. Выше я говорил, что достиг своей цели, попав в НХЛ и выиграв Кубок Стэнли. Но теперь я понимаю, что эти достижения не должны были быть моими главными целями в жизни. Ведь я всегда чувствовал, что, что бы я ни сделал, надо мной всегда нависает темное облако проблем по завершению карьеры.

Я не хочу, чтобы хотя бы один ребенок столкнулся с подобным.

Не хочу, чтобы хоть кто-то чувствовал себя дураком. Не хочу, чтобы кто-то сталкивался с проблемами из-за дислексии, дисграфии или какого-то другого отклонения. Теперь я ясно вижу свое будущее. Я хочу посвятить себя помощи детям. Сейчас я работаю над детской книгой. Главными героями вновь будут Пинки и Грини. И я знаю, что в мире существует множество людей, которые готовы помогать не только детям, но и взрослым.

Теперь я уже не "Брент Сопел – бывший защитник НХЛ". У меня есть возможность помочь тем, кто столкнулся с похожими проблемами. И помогая другим, я смогу излечиться и сам.

Некогда мои проблемы терзали меня. Они опустили меня на самое дно. Но это уже в прошлом. Я сильнее их. Мы все сильнее.