«Самый противный из чехов — Недомански. В Мальцева плюнул, а в Чернышева шайбой запустил...» Виталию Давыдову — 85!
Трехкратных олимпийских чемпионов в истории отечественного хоккея всего ничего. Шестеро. Виктор Кузькин, Александр Рагулин, Анатолий Фирсов, Виталий Давыдов, Владислав Третьяк и Андрей Хомутов.
Трех первых уже давно нет с нами. Из оставшихся Виталий Семенович — старше всех. Сегодня у него юбилей — 85.
Вся его жизнь связана с московским «Динамо». Давыдов прошел там все ступеньки — от юношеской команды до основного состава, в котором дебютировал в 1957 году. В общей сложности отыграл за бело-голубых 16 сезонов.
Начинал как крайний нападающий, но вскоре Аркадий Чернышев, главный тренер команды, перевел Давыдова в оборону и сделал из него не просто классного защитника — одного из сильнейших в истории нашего хоккея. И уж точно одного из самых титулованных. Давыдов не только трехкратный олимпийский чемпион, но и девятикратный чемпион мира. В 1967-м на ЧМ в Австрии его признали лучшим защитником турнира.
Он и после завершения карьеры остался верен «Динамо», где проработал на разных должностях — главным тренером и ассистентом, начальником команды и вице-президентом...
Челюсть
— Анатолий Тарасов в книжке писал про ваш подвиг в матче со сборной Канады. Читали? — спросили Виталия Семеновича в «Разговоре по пятницам».
— Был такой нападающий Бурбоннэ — клюшкой челюсть сломал мне с двух сторон. Но Тарасов многое нафантазировал. Написал, что канадец нарочно ударил.
— Нет?
— Конечно, нет. В сутолоке. Еще Анатолий Владимирович придумал, что я с болтающейся челюстью эпизод доиграл — и упал в обморок на лавке.
— Не доигрывали?
— Странное ощущение — будто прикус куда-то делся. Подбородок качается. Я подъехал к борту — и показываю Чернышеву: «Аркадий Иванович, что у меня там?» Он как глянул — за голову схватился. Сразу в госпиталь отвезли. А играли в Колорадо-Спрингс, принимал нашу сборную миллиардер Татт. Он меня каждый день навещал. Сидел возле кровати.
— Лучше бы лечение оплатил.
— Он и оплатил. Поместили меня в высший католический госпиталь. Операция обошлась в 1600 долларов. Посмотрите на мою челюсть. Есть шрам?
— Не видать.
— Потому что нет его. Сделали два крошечных надрезика, штырями рот раздвигали и запускали машинку. Та изнутри все проштопала, создав костный шов.
— А если бы в Союзе вам челюсть вывернули?
— Паше Жибуртовичу ее раскурочили — так у него шрам толщиной в палец. Разрезали, задолбили и зашили. Хорошо, гайкой не привинтили.
— Самый знаменитый шрам в советском хоккее был у Юрия Моисеева?
— Да. Играли мы с ЦСКА. Столкновение, Стас Петухов падал, пытался Моисеева переступить. И зацепил лезвием горло. Надрезал сонную артерию. Юра чудом выжил — шрам у него шел через все горло куда-то вниз... А вон у меня надрез над верхней губой. Это против Старшинова жестко сыграл — у того аж ноги вверх взлетели. И ка-а-к цыкнул мне коньком по губе! Насквозь!
— Вы не только Старшинова опрокидывали. Еще Александра Якушева выбросили к зрителям. Ничего он вам не обрезал в полете?
— Нет. Этот эпизод многие помнят. Якушев хотел проскочить по борту, видит — иду в него. И зачем-то подпрыгнул. Так мне совсем празднично стало его выбрасывать. Ноги кверху, полетел за борт.
— Отомстил потом?
— Да не принято это было. Хоть со Старшиновым мы дрались. И то по лицу не били. Больше по плечам. А после — снова друзья. У нас был принцип: свой — не свой, на дороге не стой.
«Бей тушканчиков»
— С чехами тоже доходило до кулаков?
— «Динамо» с конца 50-х регулярно приезжало в Чехословакию, у нас были отличные отношения. Но в 1968-м советские танки вошли в Прагу, и все изменилось. На следующий год, на чемпионате мира в Стокгольме, нас поселили с чехословацкой командой в одной гостинице. При встрече они отворачивались. Я не выдержал, дернул Холика за рукав: «Иржи, в чем дело?» — «Нам запретили с вами здороваться». Вообще-то Иржик — славный парень, мы дружили. А вот его старший брат Ярослав советских недолюбливал. Прозвище у него было Сопливый.
— Почему?
— Вечно под носом что-то болталось. Но самый противный из чехов — Недомански.
— Тот, что в Мальцева плюнул.
— А в Чернышева шайбой запустил. Судья остановил игру, Аркадий Иванович сделал Недомански замечание. Тот р-раз — и щелкнул. Счастье, в плечо попал, а не в лицо. Хотел я ему ответить — так Недомански бегал от меня до финальной сирены.
— В ЦСКА на исходе чемпионата-1960/61 вспыхнул бунт игроков против Тарасова. Его убрали. Главным тренером назначили Бабича, которого сняли в следующем сезоне после того, как команда проиграла «Динамо» — 5:14. Армейский вратарь Николай Пучков поведал нам годы спустя: «Поражение было неслучайным. Тарасов сумел склонить на свою сторону некоторых зачинщиков бунта, и они сдали игру...»
— Я участвовал в том матче, забросил одну шайбу, но был сплав или нет, судить не берусь. У нас все получалось, уже в первом периоде вели 8:0! А Пучков в какой-то момент не выдержал и просто ушел с площадки. Что касается бунта, то он мог произойти гораздо раньше. У Анатолия Владимировича были натянутые отношения со многими хоккеистами. Но до поры их сдерживал авторитет Сологубова. За Тарасова тот стоял горой.
— Говорят, несмотря на четыре фронтовых ранения, Сологубов был человеком невероятной физической силы...
— Сухой, жилистый — соперники от него отскакивали будто от стенки. Сологубов меня и обучил силовым приемам. В том числе фирменному. Как он сам говорил — ловить на «жопёнку».
— Якушева вы так и поймали?
— Ага. Еще Сологубов раскрывал мне психологические нюансы: «В первой же смене, не задумываясь, иди в игрока. Попал — он твой. Будет трепетать, словно кролик перед удавом». И точно! Если Локтева или Зимина в начале матча приложу — все, они ручные. Но стоит кому-то из них меня болтануть, уже я теряю уверенность.
— Кого-то из защитников вы учили, как играть против братьев Майоровых: «Бей тушканчиков, не жалей».
— Они не любили силовой борьбы. Технари — особенно Борис. Выдающийся хоккеист. Ему шайбу хоть верхом кинешь — обрабатывает. Мы с Кузькиным в сборной играли в их звене, спартаковском.
— Борис как хоккеист сильнее Евгения?
— Намного!
Визит к Андропову
— В восьмидесятые вы четыре сезона отработали в Будапеште. Что вспоминается?
— Три чемпионата Венгрии выиграл, два Кубка, а сборную из группы С вывел в группу B. Янош Кадар орден «За доблестный труд» вручил.
— Уровень.
— Сдружился там с министром внутренних дел, он сидел на каждой тренировке. А я на его черной «Волге» катался по Будапешту. Вся полиция честь отдавала, видя эти номера. Я почетный гражданин Будапешта, между прочим. Мне настолько нравилось — подумывал остаться насовсем. Но отозвали после звонка из Москвы: «Моисеев принял «Динамо», хочет работать с тобой».
— А здесь вы у Андропова были частым гостем.
— В месяц три раза непременно бывал. Пил его особенный чай, Андропову из Китая привозили. С женьшенем. Когда в 1979-м я возглавил «Динамо», Юрий Владимирович обронил: «Желательно начать чемпионат с победы». Но в первом же туре продули «Спартаку». Наутро в восемь часов звонок в Новогорск: «Срочно к Андропову». Ехать с базы мимо дома, заскочил на минутку к жене. Расцеловал: «Если не вернусь — я в застенках Лубянки».
— Занятно.
— Мне было не до смеха. У Андропова первую дверь открываешь — попадаешь в небольшой тамбур. Вторая дверь — и кабинет, метров сорок. Мрачный Юрий Владимирович сидит за столом, снимает очки: «Заходи-заходи». Я к нему на цырлах. Он здоровается за руку и говорит: «Вызвал тебя не для того, чтобы ругать за вчерашнее поражение. Ты следующий матч не проиграй...» У меня от сердца отлегло. Душевно пообщались, чаем меня напоил. Но когда я выходил из кабинета и открыл первую дверь, до второй проскочил по самому краешку тамбура.
— Зачем?
— Мало ли что, думаю. Вдруг там ловушка, пол провалится — и аут. На базе я передал ребятам слова Андропова. После этого у «Сокола», рижского «Динамо» и «Ижстали» выиграли с общим счетом 23:5! В том сезоне заняли второе место.
— При всех титулах — вы как игрок не были чемпионом страны...
— Серебряных и бронзовых медалей у меня много. А вот золото привозил из сборной, в клубе не складывалось. В те времена было невероятно тяжело опередить ЦСКА, где две пятерки и вратарь представляли сборную. Хоть обыгрывали часто. При этом теряли очки на Челябинске и Горьком. Мы их так и называли — могильщики. ЦСКА же такие команды проходил легко. Но я все равно счастлив, что вся моя жизнь связана с одним клубом — «Динамо». Это редкая удача — встретить, например, такого изумительного человека, как Аркадий Иванович Чернышев... А чемпионом с «Динамо» я все-таки стал. Уже как начальник команды и вице-президент.
